Светские преступления - [51]

Теперь все считали меня законченной неудачницей. Стало модно сокрушаться о бедняжке Джо Слейтер.

Глава 16

Прошло полтора года со дня смерти Люциуса (три месяца, если вести отсчет с момента моего фиаско с Дентами). Фирма «Джо Слейтер, инкорпорейтед» доживала последние дни: как я и предполагала, мне не удалось заключить ни одного контракта помимо уже имевшихся. Последнее задание подходило к концу, когда из Парижа позвонила Эжени Пуртан, моя давняя подруга.

— Джо, приезжай погостить. Мне нужно кое с кем тебя познакомить.

Она наотрез отказалась объяснить, в чем дело, и лишь несколько раз повторила, что это в моих же интересах. Мне и самой хотелось отдохнуть от Нью-Йорка. Визит в Париж давал возможность не только повидать старых друзей, но и прикупить кое-что для клиента. Без долгих раздумий я приняла приглашение.

Сообразить, что на уме у моей дорогой парижанки, было не так уж трудно. Тысячу лет назад, когда наша дружба с Моникой еще цвела пышным цветом, я к слову поинтересовалась, не знает ли Эжени графиню де Пасси. Она не знала, но позже, во время скандала с завещанием, предложила навести справки и выяснить все, что возможно.

— Поздно! — сказала я.

Мне было тогда не до личного расследования. Эжени, похоже, занялась им на свой страх и риск.

Мне пришлось взять самый дешевый билет типа «туда-обратно, эконом-класс» (упоминаю об этом только потому, что двадцать лет летала исключительно первым классом или частным самолетом). Путешествовать на общих основаниях оказалось не настолько ужасно, как я ожидала. Для соседей по ряду (молодой пары из Хартфорда) это был первый визит в Париж. Я сказала, что по-хорошему им завидую, и назвала несколько мест, которые стоит повидать.

Мы приземлились в аэропорту Шарль де Голль дождливым февральским утром, и я взяла такси до улицы Бак, где жила Эжени. Холод пробирал до костей, хотелось поскорее оказаться в тепле и уюте.

К моему приятному удивлению, водитель галантно вызвался отнести багаж к самым дверям, то есть в уединенный, мощенный камнем дворик, к парадному старинного дома. Эжени занимала в нем два верхних этажа. На звонок ответила Фели, горничная-алжирка, низенькая девушка с побитым оспой лицом. Она помогла мне разместиться в комнате для гостей и на ломаном французском кое-как объяснила, что госпожа скоро будет дома.

Квартира Эжени несла на себе печать доброй старины, но, увы, не отличалась современными удобствами. Помещения, в том числе ванные комнаты, были так тесны, что там едва удавалось повернуться. Единственным исключением была гостиная этажом ниже, где дух богемы отлично уживался с элегантностью. Освежившись с дороги, я спустилась туда.

Окна «салона» выходили в сад. В это время года он стоял голый, но высокие потолки и светлые стены скрадывали унылое впечатление. Я не могу назвать стиль Эжени иначе как эклектическим. Она бесцеремонно мешала в одну кучу наследственную утонченность аристократки и личную страсть к броским аксессуарам, оседавшим здесь после каждой поездки. Спинки потертых кресел были украшены расписными шелковыми платками, наличие немногих подлинных редкостей придавало многочисленным безделушкам обманчиво антикварный вид. В воздухе застоялся пряный аромат курительных палочек.

Я дремала на бутылочно-зеленом диване, когда Эжени ворвалась в гостиную с криком: «Джо, дорогая! Как я рада!»

Мне тоже было приятно увидеть Эжени. Хотя перезванивались мы довольно часто, но не встречались со времени смерти Люциуса. Невольно подумалось, что последний мой визит в Париж прошел при совсем других обстоятельствах. Как все изменилось с тех пор!

Эжени сохранила грацию и легкость движений, но выглядела старше — похоже, за время нашей разлуки ее поразил coup de vieux (чисто французское понятие «удар старости», налагающий свой безошибочный отпечаток на внешность и особенно заметный у моложавых женщин). Еще не так давно скульптурные черты ее лица пленяли как мужчин, так и женщин — теперь они торчали угловато, словно скалистые утесы. Остальное, однако, не изменилось. Ни один предмет одежды Эжени не гармонировал с другими, но все вместе создавало интересный ансамбль. В этом был подлинный шик. Красивое золотое колье было, без сомнения, выполнено по ее личному заказу.

Следом вошла Фели с подносом, на котором дымились два стакана пунша и стояла плетенка с миниатюрными круассанами. Горячий напиток сразу согрел и приободрил меня.

Эжени никогда не отличалась корректностью, поэтому без обиняков заявила:

— У тебя изнуренный вид, Джо. Выкладывай, как дела!

— Паршиво, — в тон ей ответила я.

— Как бизнес?

— В руинах. Работаю по последнему контракту.

— Почему? Из-за пустой болтовни? Боже мой, клиенты только и делают, что жалуются! Это не конец света.

— Для начинающего дизайнера это конец. Согласно общему мнению, я объегорила пару наивных провинциалов.

— Каждый, кто хоть немного тебя знает, вряд ли поверит этому!

— Скажем так: миссис Дент не из тех, кому дано понять изысканную прелесть ручной росписи по шелку. Ей подавай златотканую парчу. А муж у нее — законченный психопат. Я с опозданием узнала, что судебные иски — его хобби.