Светские преступления - [35]

— Об одолжении? — Мне снова стало любопытно. — О каком же?

— Не согласишься ли ты дать мне рекомендацию в совет директоров Муниципального музея? Я знаю, это в твоих силах, а я… я была бы просто счастлива!

На этот раз я не сумела удержаться от ехидного Смешка. Эта женщина, должно быть, принимает меня за полную идиотку!

— Скажите пожалуйста! Только и всего?

— Ну хорошо, не нужно рекомендаций. Просто не настраивай их против меня.

Я развела руками в полном изумлении. Было нелегко собраться с мыслями перед лицом подобной наглости. Я выпрямилась на стуле и сцепила пальцы, стараясь удержаться в рамках вежливости.

— Постараюсь изложить свое мнение по возможности деликатно. Ты не имеешь к Муниципальному музею никакого отношения — значит, совет директоров интересует тебя только как стартовая площадка для вхождения в наш круг, как точка опоры, от которой можно оттолкнуться. В этом ты не одинока, дорогая моя, ты уж мне поверь. Многие пытались идти именно этим путем. Кое-кто преуспел благодаря деньгам, но речь сейчас не об этом. Вопрос был поставлен так: буду ли я против, если ты попробуешь вступить в совет директоров Муниципального музея? Ответ будет вот какой: чтобы не пропустить тебя туда, я готова на все. Если единственным способом противостоять этому останется взрыв Галереи Слейтер, я лично заложу динамит, а если музей примет тебя в обход моего мнения, ноги моей там больше не будет. Я сделаю все, чтобы мое отношение к этому вопросу получило широкую огласку, чтобы о нем узнали все заинтересованные и незаинтересованные лица. Иными словами, я приложу все усилия, чтобы ты никогда, ни при каких условиях не достигла этой цели. Ответ ясен?

— Если бы ты знала, что мне пришлось пережить, ты не была бы такой жестокой!

Глаза Моники снова наполнились слезами, и мое терпение лопнуло. В конце концов, хорошенького понемножку!

— Что тебе пришлось пережить?! — закричала я. — А как насчет меня?! Двадцать лет жизни бок о бок с этим человеком — и что же? Все это перечеркнуто в угоду какой-то интриганке! Как ты смеешь? Как ты смеешь? Как ты смеешь?!

Пока я кричала, Моника смотрела на меня, прижав ладони к щекам, с дрожащими губами — воплощение униженной и оскорбленной добродетели. Это меня только подзадорило.

— Я была его законной женой, можешь ты взять это в толк или нет?! Верной женой, любящей женой!!! А ты… ты…

— А я ждала его ребенка! — перебила Моника, внезапно набираясь величия.

Слово «ребенок» ударило меня прямо в сердце.

— Что?..

— Я была беременна!

— Только не от Люциуса!

— Именно от него!

— Да? Люциус не мог зачать ребенка. Он был импотент.

— Только не со мной, — сказала она с омерзительным самодовольством.

— И где же этот ребенок?

— От потрясения у меня случился выкидыш. Кстати, как раз поэтому я не была на похоронах.

Я дико расхохоталась и с трудом выговорила:

— И ты ждешь, что я поверю в эту чушь?

— Мне все равно, веришь ты или нет. Главное, что это чистая правда.

— Где случился выкидыш?

— У меня дома.

— То есть в квартире, куда тебя поселил Люциус?

— Да.

— Какой доктор тебя осматривал?

— Я не вызывала врача. Я так расстроилась, что все плакала, плакала… мне это просто не пришло в голову.

Разумеется, это была выдумка чистой воды, и все же я не могла просто так закрыть болезненную для меня тему.

— Люциус категорически не хотел детей. Думаешь, почему у нас их не было?

— От меня хотел.

Со смутным удивлением я поняла, что ненавижу Монику еще больше — пять минут назад это казалось невозможным.

— Ну и когда же ты сообщила ему радостную весть?

— За две недели до… — Она умолкла, как бы не в силах продолжать.

— И он, конечно же, сразу поверил?

— Он смотрел на все иначе, чем ты, Джо. Клянусь, я была беременна! Люциус обрадовался и сказал, что обеспечит мое будущее. Ты не знаешь, как мы любили друг друга! Но я и понятия не имела, что все обернется таким образом! Джо, прости!

Слезы пролились и алмазами заблестели на ее щеках. Приходилось принять эту историю, какой бы невероятной она ни была. Я выдохлась и уже почти равнодушно спросила:

— Когда все это началось?

— Два года назад в Париже. Мы познакомились на приеме в галерее Мишеля. На другой день Люциус позвонил, чтобы пригласить меня на обед. Я согласилась.

— Значит, и ты начала все это еще замужней? Превосходно, просто превосходно!

— Я была так несчастна… — Моника закусила губу. — Может быть, это было не очень красиво с моей стороны, Джо, но у нас с Мишелем не ладилось, а Люциус… он был такой добрый, сердечный! Он попросил меня открыться ему, и я не устояла. Сама знаешь, что исповедаться случайному знакомому намного легче. Это сближает. Мы полюбили друг друга, а когда Мишель умер, Люциус уговорил меня перебраться в Нью-Йорк.

— При живой жене?

— Ты ведь тоже так поступила!

Я пропустила эту реплику мимо ушей.

— Люциус сказал, что несчастлив в браке.

— Он так сказал? — невольно переспросила я, вспоминая, как он отзывался о браке с Рут в начале нашего знакомства.

— Именно так, — заверила Моника. — Мы были очень привязаны друг к другу, а после инфаркта он и вовсе не мог без меня жить. Я навещала его в больнице.

— Каким образом? Я почти не отходила от него.