Светские преступления - [3]

— Где, черт возьми, тебя носило? — с ходу спросил он.

— Стояла в шеренге.

— Столько времени? Боже правый!

Как большинство богатых людей, Люциус хотел, чтобы жена постоянно носилась с ним, ублажала его и представляла собой нечто среднее между нянькой, секс-машиной и красивой вывеской. Это был каторжный труд. Не обращая внимания на раздраженный тон мужа, я чмокнула его в щеку.

— Ты превосходно держишься, дорогой. Кого успел повидать?

— Всех главных подозреваемых. Если честно, Джо, я бы с радостью поехал домой.

— Я тоже, но это невозможно.

Заметив в руке Люциуса начатый бокал шампанского, я изловчилась и выхватила его.

— Милый, не забывай, что говорят врачи.

А врачи говорили: никакого секса и алкоголя, по крайней мере первое время.

— Я побуду с тобой.

Я придвинула соседнее креслице и присела рядом: в моей шкале ценностей муж занимал наивысшую ступень. Стоило мне заняться им, как он оттаял и пошел на попятную:

— Нет-нет! Возвращайся к гостям. В конце концов, это все в твою честь, вот и наслаждайся жизнью.

По правде сказать, я не в восторге от больших приемов и предпочла бы провести время с Люциусом, но как виновница торжества и из чувства долга по отношению к хозяевам дома была обязана постоянно циркулировать среди гостей.

— «Помни, сын мой, и это тоже пройдет!» — процитировала я, многозначительно подмигнула мужу и, вновь закованная в броню светской любезности, затерялась в толпе.

Внутреннее убранство «шатра», а вернее, типичного для таких случаев парусинового тента, представляло собой море круглых ресторанных столиков, увенчанных массивными вазами, из которых свешивались цветы и ленты. Оркестр играл ненавязчивые мелодии времен сезонов и девиц на выданье. Танцевальная площадка (ее контуры ограничивались створками морских раковин) подсвечивалась снизу и по какому-то непостижимому капризу воображения выглядела в точности как парящий над землей, странно разукрашенный ковер-самолет. Это было единственное, что выбивалось из общего впечатления от вечеринки. Все вокруг было привычным, уютным, затерянным где-то во времени, теперь столь же отдаленном для нас, как и предшествовавшая ему эпоха орденов и гильдий.

Чтобы поучаствовать в этом событии, люди слетелись и съехались с разных концов земли. Часть из них собиралась отбыть еще до полуночи. Наемные лимузины терпеливо ждали, когда можно будет отвезти гостей к личным самолетам. Это могло случиться в любую минуту и зависело от того, как скоро кому-то наскучит происходящее. Пробираясь сквозь толпу, я успела заметить почти всех своих знакомых. Вся моя жизнь в лицах проходила передо мной в эти минуты.

Избранный круг был здесь представлен во всей полноте. Хочется заметить, что я делю знакомых на две основных категории: настоящие друзья и друзья в силу необходимости. Первые — это те, к кому я искренне расположена, кто мне нравится. Остальные — те, с кем я поддерживаю отношения только потому, что нам часто приходится сталкиваться в одном и том же обществе. К этим я равнодушна, и они ко мне тоже. Мы все участники одного и того же спектакля, одна труппа, и это связывает не хуже любых других уз. То, что мы яростно соперничаем, не мешает нам держаться друг друга, черпая в этом уверенность. Нас роднят деньги, а главное, способ, которым мы предпочитаем их тратить: погоня за единственным в своем роде, за уникальным и экстраординарным, как в искусстве, так и в предметах роскоши и развлечениях. Встречаясь там, куда толкает нас светская жизнь, мы милы с друг с другом, много смеемся и сплетничаем вполне благодушно, но (а в Нью-Йорке «но» часто имеет решающее значение) никогда не упускаем случая перемыть друг другу косточки за спиной.

Всегда дружелюбные и обаятельные, гости держались с Диком и Триш так, словно ничего не произошло. Более того, каждый считал долгом заверить хозяина дома в своей неизменной поддержке. Но я знала: угощаясь деликатесами и попивая шампанское, они попутно взвешивали и обсуждали его шансы. Вот что можно было расслышать.

— Думаешь, обвинение удастся доказать?..

— Читала эту ужасную статью насчет Дика в «Уолл-стрит джорнэл»?..

— Я слышал, ФБР всерьез точит на него зубы…

И далее в том же духе. Некоторые были откровенно настроены против Дика, но все же приняли приглашение. В случае чего у них было алиби — ведь вечер давался в мою честь, вот и явились они не ради Бромиров.

Дик был сейчас на положении подранка в большой охоте и мог потерять не только репутацию, но и все свое состояние. Меня бесило, что сплетники уже кружат над ним, как стая стервятников, причем прямо у него в доме, но что поделать — такова светская жизнь, в том числе в Нью-Йорке. «Живи ради денег, умри ради денег».

Я честно играла свою роль, раздавая улыбки и теплые приветствия и притворяясь что не слышу перешептываний по поводу «дорогого хозяина дома». Все наперебой уверяли, что в этот вечер я выгляжу отменно. Очень может быть, что это была лишь дежурная лесть, но все равно мне было приятно. Не так-то просто несколько месяцев подряд жить в состоянии стресса, который высасывает человека, как гигантская пиявка. Мой муж не был покладистым пациентом. Организовать круглосуточный медицинский уход в принципе непросто, к тому же Люциус, если сиделка была ему не по душе, не долго думая прогонял ее с глаз долой, и мне приходилось либо в спешном порядке подыскивать новую, либо самой сидеть у его постели по восемь часов подряд. Тем не менее это удалось как-то пережить. Люциус выкарабкался и, хотя выглядел неважно, чувствовал себя значительно лучше. Теперь было вполне достаточно, чтобы за ним присматривал Каспер, наш шофер. Я искренне радовалась выздоровлению мужа, но сама пока так и не оправилась от чудовищного напряжения этих месяцев. Если моя усталость не сказалась на внешности, это было просто чудо.