У него недоставало мужества еще раз выглянуть в окно, чтобы полюбоваться на дело рук своих...
Остаток дня Марк провел, как в дурном сне. Он еще выполнял какую-то работу на кафедре, соглашался вместо кого-то прочесть завтра лекции, кому-то из студентов назначил день зачета.
Домой шел так, будто продирался сквозь вязкую среду.
С прилежным вниманием выслушал от жены ее служебные новости, вместе с ней поужинал, помог ей перемыть посуду, просмотрел газеты. Но все это словно делал не он, а кто-то посторонний, Марк же только наблюдал за этим посторонним.
И лишь очутившись в постели в полной тишине, позволил себе расслабиться, собраться с мыслями.
Итак, сказал он себе, судьбе было угодно одарить его величайшим открытием, которое безусловно может обессмертить его имя, сделать его самым известным человеком на Земле.
Однако он, Марк Залесский, подарок от судьбы принять не в состоянии. Страстно желает, так желает, что все в нем стонет и обливается кровью, но не может. Нечто более сильное и неодолимое встало между ним и световым торнадо.
Ведь если по совести, то это никому не нужное открытие.
Более того - в нем, в этом открытии, заложены самые губительные разрушительные начала. Нет, с него, Марка, достаточно и того, что произошло за окнами лаборатории. А ведь в те минуты сработала первая, примитивная модель светового торнадо. Со временем ее бы принялись совершенствовать, постепенно превращая в средство, способное погрузить в темноту всю планету...
Нет уж, только не это!
Пусть все останется, как было. Он предпочитает и далее оставаться в роли кафедральной затычки на все случаи жизни.
Утром они встретились по дороге в институт.
- Которую ночь глаз не смыкаю, - пожаловался Виктор Николаевич своему другу. - С ума можно сойти...
- Что так? - удивился Марк Юрьевич.
- Да вот со своей диссертацией... Похоже, я в тупике оказался, не туда забрел. С каждым экспериментом все более в том убеждаюсь. Да ты и сам все отлично видишь. Разве не так?
- И... и что же теперь?
- А теперь разбирай установку к чертовой матери! - неожиданно вскипел Виктор Николаевич. - Чтобы глаза мои ее больше не видели! В утиль! На свалку!
"А вот он бы не отказался, - покосившись на друга, подумал Марк Юрьевич, - не стал бы заботиться о возможных последствиях, терзаться сомнениями..."
И еще раз вздохнул с облегчением.
...Установку он разбирал с яростным ожесточением, будто боялся, что Виктор может еще передумать, снова продолжить эксперименты и вместо Марка прийти к световому торнадо. Он не отсоединял, а рвал и резал провода, шоферской монтировкой отдирал платы с тончайшими печатными схемами, приводя их в полнейшую негодность.
Но более всего досталось интерферометру и излучателю, обошедшимся кафедре в копеечку. Марк исковеркал их выверенные до долей ангстрема поверхности.
И только когда у ног его образовалась груда изувеченных деталей, Марк Залесский вздохнул с облегчением. Со световым торнадо было покончено раз и навсегда.
А подойти к окну и выглянуть на ту самую улицу он так и не решился.
