Светорада Золотая - [17]

Эх, не таких слов ждал от красавицы княжны Гуннар, но сейчас должен был довольствоваться и этим. К тому же драккар уже причаливал, и ему пришлось выйти на пристань навстречу викингам. Все, конечно, не могли сойти на берег, не получив предварительно разрешения у служилых витязей местного князя, большинство викингов ожидали на драккаре, поглядывая из-за щитов, как их кормчий и рыжий Ульв приветственно хлопают по плечам высокого светловолосого воина на пристани.

– Я сразу узнал тебя, сын Кари Неспокойного! – весело воскликнул Хравн Торчащая Борода. – Ты так похож на отца… В тебе сразу видна кровь светловолосых людей из Раудхольма – и это так же верно, как то, что я лучший кормчий во всем Согне[37] и его фьордах!

А рыжий Ульв уже разглядывал стоявшую за Гуннаром Светораду.

– Клянусь молотом бога Тора, неужто это и есть та липа ожерелий,[38] которую когда-то просватал за тебя Кари Неспокойный на хмельной пирушке? Хотя тогда она была еще совсем дитя и, помнится, ее дед кривич дал ей местное, но очень красивое имя.

– Лисглада, – с готовностью подсказала княжна. Дочь викинга, она прекрасно знала язык скандинавов.

По лицу Гуннара прошла тень.

– А ты хорошо помнишь о том их уговоре, Ульв Щеголь?

– А что, есть такие, кто позабыл? Что ж, тогда, похоже, мы прибыли не зря, и нам придется звоном стали помочь исполниться воле покойного Кари!

Светорада при этих словах перестала улыбаться и отошла. Ожидавшие в стороне Овадия и Ипатий принялись расспрашивать ее, отчего Гуннар решил их задержать, когда они уже на подступах к Смоленску. Овадия даже потребовал ехать дальше без варяга, но княжна попросила подождать. Лицо ее было взволнованным и на нем ясно читалось любопытство.

Тем временем старый Хравн отвел Гуннара в сторону.

– Мы прибыли за тобой, сын Кари Неспокойного. Хотя, сдается мне, ты настолько же спокоен, насколько вспыльчив и легок на подъем был твой отец.

Гуннар смолчал. Он считал ниже своего достоинства торопить там, где ему и так все пояснят. И Хравн заговорил:

– Нас послала твоя мать Торунн. Она ждет тебя, ибо в усадьбе Раудхольм нужен хозяин.

Если Гуннара и взволновала эта весть, то он не подал вида. Поправив рукоять меча в ножнах, и не глядя на Хравна, он негромко заметил, что долго же его мать не вспоминала, что у нее есть сын.

– Ты не должен осуждать ее, Гуннар, – негромко заметил Хравн. – Вспомни, твой отец был словно ветер: нигде не мог долго оставаться на месте. Торунн женщина из хорошего рода, но Кари похитил ее и, заключив с ней неполный брак,[39] уплыл за море.

Сколько раз он потом возвращался в Раудхольм и снова уплывал, а их союз оставался неполным, даже после того как Торунн родила тебя. У Кари для нее все не хватало времени, и она жила в усадьбе, по сути, наложницей, а всем заправлял младший брат Кари Асгрим. И так уж вышло, что, когда Асгрим овдовел и у него осталась только одна дочь Бера, он взял новой женой Торунн, которая к тому времени уже разуверилась стать законной женой твоего отца.

– Ты думаешь, я все это забыл? – не повышая тона, но с заметными гневными интонациями сказал Гуннар. – Нет, я помню, как кричал и сердился мой отец, когда, вернувшись из похода, застал Торунн брюхатой от собственного брата Асгрима!

– Это было давно, и не тебе их судить, Гуннар. Тогда Кари увез тебя в Гардар и Торунн не имела никаких вестей. Она родила Асгриму еще трех сыновей, но, видимо, именно тебе было спрядено богинями судьбы норнами стать хозяином в Раудхольме.

Гуннар ничего не ответил, но оглянулся на стоявшую в стороне Светораду. Увидел, как она что-то говорит своим спутникам и смеется. Сердце Гуннара гулко ударило в груди. Раудхольм – Рыжий Холм, так называлась эта большая усадьба на берегу фьорда. Она была настолько велика, что ее хозяин по праву мог именоваться хевдингом – правителем области, иметь в подчинении много людей, вести торговлю, вершить суд и расправу. По сути, считаться почти князем. Особенно если он богат и ему сопутствует удача. На службе у Эгиля Гуннар достаточно разбогател, а удача… Если его женой станет дочь могущественного конунга из Гардара, то не сможет ли он сам стать конунгом?

– Что случилось в Раудхольме, раз Торунн послала за мной? – спросил он, не повышая голоса.

– В начале прошлой зимы на берегах фьорда была эпидемия гнилой болезни.[40] От нее умер Асгрим, умерли и все трое его сыновей. Усадьба осталась без хозяина, и Торунн правила сама. Но тут Бера, дочка Асгрима, к тому времени уже вышедшая замуж за соседнего бондера,[41] неожиданно предъявила права на усадьбу отца. Они с мужем решили, что пришла пора взять правление в Раудхольме в свои руки. Дело едва не дошло до вооруженного столкновения, ибо Торунн не из тех, кто легко отдает нажитое. Однако в ту пору был созван тинг,[42] на котором рассмотрели и вопрос о наследстве твоего отца. Было принято такое решение: если в Раудхольм до следующего праздника Йоля[43] не явится сын старшего из братьев, то есть ты, усадьба и все прилегающие к ней земли перейдут к Бере и ее мужу. Так что тебе решать…

– Сейчас вы продолжите свой путь к Смоленску, – прервал Хравна Гуннар, с неожиданной силой сжав локоть кормчему. – Там вы станете среди судов в гавани и будете ждать моего решения. Я же… – Он оглянулся на Светораду. – Пока мне следует проводить княжну и гостей. А потом я переговорю с князем Эгилем Золото!