Светлым магам вход воспрещен - [9]

И все шло хорошо, пока Кэтти не натянула платье. Неожиданно камень в обручальном кольце вспыхнул алым всполохом! Похоже, наследство какой-то там ведьмы Торстен выражало открытый протест наложенным на одежду светлым чарам.

– Смотри, оно засветилось! – восхитилась сестра, любуясь украшением.

– Красивенько, – отозвалась я, с мрачным видом пытаясь справиться с бесконечными крючками на спине ее платья. – Может, снимешь?

Колечко горело бодро и ярко, как крошечный сигнальный фонарь, словно предупреждая всех окрестных черных магов, что девушка опутана светлыми заклятиями, как новогоднее дерево – праздничными гирляндами.

– Снять обручальное кольцо?! – ужаснулась Кэтти, словно ей предложили отрубить палец. – Я думаю, что это хороший знак.

– Угу, преотличный. Только очень заметный.

С детства она во всем искала хорошие знаки. И, самое интересное, умудрялась находить! Споткнулась правой ногой о порог – к удаче, и наплевать, что от ботинка отодралась подошва. Зачесался левый глаз – к большой радости, без разницы, что на следующий день глаз опух, и радоваться оставалось разве что пропуску занятий в гимназии.

Вспыхнувший кровавым цветом камень вполне мог означать, что платье расползется на лоскуты где-нибудь на полпути к восточной башне замка. Вряд ли ведьмаков испугаешь женской исподней сорочкой, в какой Кэтти щеголяла по спальне, но выйдет неловко – вещица-то полупрозрачная.

Однако маленькая светящаяся проблемка разрешилась сама собой: едва появившийся Шейн взял невесту за руку, кольцо погасло. Я чуть не осенила себя божественным символом.

– Ты ведь не будешь скучать? – с умоляющей интонацией проговорила Катис перед выходом.

Некогда скучать! У меня работы непочатый край.

– Не беспокойся за меня, – улыбнулась я.

Шейн удивленно округлил глаза. По всей видимости, он уверовал, что будущая свояченица бесповоротно нема, как аквариумная рыбка, а она вдруг высунула голову из воды и заговорила человеческим голосом.

Едва за парочкой закрылась дверь, я повернулась лицом к спальне, уперла руки в бока и громко произнесла:

– Ну-с, господа темные, посмотрим, какие сюрпризы вы приготовили…

Это было немыслимо, странно и почти возмутительно! В комнате не нашлось ни одной паршивенькой червоточинки от мелкого проклятья, вроде того, что вызывает насморк, или, на худой конец, следящей «замочной скважины». Я облазила все углы, изучила зеркало – самый верный проводник для чар. Проверила под кроватями и над ними, но ни на паркете, ни на балдахине не нарыла даже банальной пыли. И испытала страшнейшее разочарование! Как будто ждешь, что в канун Нового года подарят лунную сферу, показывающую оживающие картинки, а получаешь стеклянный шарик с плавающим внутри снегом и уродливой фигуркой бородатого святого Йори с посохом.

С другой стороны, зачем использовать чары, если в замке обитают темные прислужники, умеющие исчезать из закрытых помещений и, видимо, ходить через стены? Души у них, может, не имелось, но уши и глаза на месте!

Руки чесались поставить в покоях охранные контуры, чтобы ни один призрак не проскочил, шпион не проник и таракан не прополз, но устраивать неприступный форт в первый день, как того требовали обостренные чародейские инстинкты, было чуточку перебором. Искренне надеясь, что в этом замке тараканы водились только в головах у ведьмаков, я смирила колдовские порывы, разобрала дорожный сундук и переоделась в удобное домашнее платье.

Катис вернулась ошарашенная, словно в восточной башне ее огрели по затылку пыльным мешком. Заговоренные заколки на медовых локонах, к слову, подозрительно скособочились… Я присмотрелась, не тронула ли чужая магия защитного заклятия, но светлые чары оставались целенькими. Никто и не думал проклинать будущую госпожу Торстен-младшую.

Сплошное разочарование с этими темными гадами… в смысле, магами. Ни тебе следящих чар, ни пакостных сглазов. Ведут себя как приличные люди, а я-то приготовилась держать круговую оборону!

– Как все прошло? – спросила небрежным тоном.

– Хорошо. Кажется, – поражая непривычной краткостью фраз, отозвалась сестра и вдруг с жаром выпалила: – Она очень страшная!

– В смысле, на лицо?

– В смысле, жутко похожа на мою учительницу по арифметике. Буквально портрет! Смотрит в упор и точно догадывается, что я не помню, как делить дроби. До сих пор мурашки бегут! – Кэтти потерла ладонями плечи и кивнула в сторону двери: – Шейн дожидается нас в коридоре. Пойдем, все уже в малой столовой.

– Она у них еще и не одна… – пробормотала я.

За стрельчатыми окнами замка стремительно угасал короткий день. Седые зимние сумерки с трудом пробивались сквозь льдистые узоры на стеклах. Густые тени, прежде прятавшиеся в углах и под мебелью, осмелели, начали растекаться по коридорам и совсем не пугались заговоренных свечей, от движения вспыхивающих в стенных лампах. В особнячке наших родителей были наведены похожие чары, но не столько из удобства, сколько из практичности: заговоренные свечи горели яркими ровными пиками, никогда не коптили, меньше оплавлялись и дольше служили.

Миновав три поворота, мы столкнулись с двумя горничными. Женщины поспешно посторонились и поклонились молодому хозяину. Шейнэр не обратил на них ровным счетом никакого внимания, даже головы не повернул, словно нам встретились призраки, а не живые люди.