Светлые века. Путешествие в мир средневековой науки - [103]
Новаторское использование Чосером английского языка для астрономического учебника вдохновило Джона Вествика последовать примеру поэта, но это еще не все: оно также снабдило его запасом технических терминов. Внимательно изучив рукопись Джона, мы найдем там как минимум семь слов, которые впервые в истории появляются в чосеровском «Трактате об астролябии», но до того момента нигде не встречаются. В их числе названия деталей инструмента, например riet («решетка, паук») и label («вращающаяся фронтальная линейка»). Однако Вествик писал не об астролябии; для описания придуманного им прибора ему нужны были собственные слова. Он много внимания уделяет объяснению и определению смысла этих слов. «Это крошечное отверстие не шире кончика иглы, – пишет он, – нужно называть общим центром деферентов планет». Таким образом Вествик удостоверяется, что мы обратили внимание на этот общий элемент, отличительную черту его изобретения[475].
Больше 20 слов и фраз вошло в английский язык благодаря Джону Вествику, который своей рукой записал их в этом удивительном манускрипте. Основная их часть – астрономические термины или названия деталей инструмента, и Джон изо всех сил старался дать им максимально точное определение. Некоторые из использованных им выражений принадлежат скорее к области чистой науки, например drawe out, что значит «вычесть», или remnaunt – остаток, полученный в результате вычитания. Какими-то из них мы практически без изменений пользуемся и сегодня, например geometrical – «геометрический». Отыскивая нужные слова, Джон мог творчески изменить значение уже существовавшего английского выражения или же просто позаимствовать подходящий латинский термин[476].
Случалось ему заимствовать и в языках более далеких. Например, слова aryn или alhudda имеют арабское происхождение, но Джон и тут несколько изменил их значение, приспособив под свои нужды. Словом аrim средневековые астрономы называли центр обитаемого мира, располагали который, как правило, на нулевом меридиане или на долготе 90 градусов. Нетрудно понять, почему Джон выбрал это название для центральной точки своего экваториума – позиции, в которой находится наблюдатель, обозревающий бесконечное вращение планет по кругу. Линию, проведенную из этой центральной точки к верхнему краю инструмента, Джон назвал аlhudda. Это слово уникально и встречается только в трактате об экваториуме, но похожим термином арабского происхождения, alucha, очень часто называли аналогичную деталь астролябии. История Джона, отыскивавшего нужные арабские термины и придававшего им новый смысл, иллюстрирует, как средневековая наука помогала языкам перемешиваться и развиваться. Это, конечно, не значит, что Джон владел арабским. Вся эта терминология уже давно закрепилась в латинском языке. Читая пособия, подобные трактату Вествика, мы ощущаем некую экзотическую притягательность такого технического жаргона. Может, именно поэтому трактат об экваториуме начинается словами «Во имя Бога, всемилостивого, всемилосердного» – это непосредственный перевод фразы, часто встречающейся на арабском:
Но Джон не хотел, чтобы его пристрастие к заимствованиям сбивало читателей с толку. Снова и снова он обстоятельно растолковывает каждый термин. В большей степени, чем лексикон, его писательский стиль отличает то, как он напрямую к нам обращается. Его речь доносится с каждой страницы, он вступает с читателем в прямой контакт словами «Я советую вам», «Я повторяю – учтите», «Делайте, как я учу вас». Когда читаешь «Экваториум», кажется, будто присутствуешь на уроке астрономии и слышишь, как учитель обращается к своим ученикам. Временами мы встречаемся с самоиронией: в одном отступлении Джон извиняется за вполне удобочитаемую схему инструмента словами «Я знаю, что она неаккуратно начерчена». Самоирония в те времена была популярным литературным приемом, но она действительно заставляет ощутить искренние личные отношения между монахом и его читателями – столь же правдоподобные, как отношения Чосера и его предполагаемого сына Льюиса. Джон Вествик трансформировал язык, чтобы тот доносил информацию и помогал ее усвоить, предупреждал и рекомендовал, рассказывал историю и мотивировал читателей. Короче говоря, он наставлял учеников.
Но чему же именно он учил? Экваториум использовался в качестве наглядного пособия при овладении астрономическими концепциями, но в первую очередь он применялся для определения положений планет. Ни один астролог или даже доктор не приступил бы к работе, не зная точного расположения планет на небосводе. Основной трудностью, стоявшей перед любым изобретателем, – мы видели это на примере ректангулуса, о котором рассказывается в главе 4, – была задача уравновесить два требования к инструменту: дешевизну в изготовлении и простоту в использовании. В попытках удовлетворить каждое из них Джону приходилось принимать непростые решения. Если сосредоточиться на первой цели и внести в конструкцию изменения, удешевляющие стоимость материалов, возрастут требования к квалификации ремесленников. Если же посвятить все усилия облегчению задачи определения долготы, то инструмент не сможет с такой наглядностью демонстрировать Птолемееву схему деферента и эпицикла. Такие взаимоисключающие требования бросали вызов средневековым астрономам, но и открывали перед ними массу возможностей экспериментировать с геометрией. Нам стоит присмотреться к их находкам, чтобы оценить всю их изобретательность.
