Светлые поляны - [58]

— Подвоз-то «по непогоде» организуем, чего там, — вздохнул Макар Блин, — человека и лошадку выделим. Хрясла пологом накроем, в кибитке будут кататься… Да разве в этом дело, Ефросинья Петровна… У нас из школьного окна поле видно, а в райцентре?

— Ничего не поделаешь, Макар Дмитрич. Жизнь спешит-торопится. Из нашего окна поле виднеется, а там, возможно, большее…

— Да что же может быть больше поля-то?

Поля колхозов в этой обжитой стороне были невесть какими: шестьдесят-восемьдесят гектаров самое великое. И председатель считал, что нет ничего «большего», чем колхозное поле.

— Школа — не наседка, Макар Дмитрич, всех при себе не удержит. И в рядок не выстроит. Поглянется кому родная земля — останется. Насильно мил не будешь.

— И это верно, но обидно… Какие там мальцам учителя попадутся. Я не говорю о пятиклассниках — эти на своих ногах, четыре года в твоей «академии» науки проходили…

— В нашей «академии»…

— Пускай будет так. В нашей «академии». А первоклашки как тесто. Какова стряпка, такова и оляпка!

— Учителя в центре хорошие. Много с высшим образованием.

— Землю любить не образование учит, Ефросинья Петровна.

Они сидели в пустом классе внезапно погрустневшей школы. Сиротливо стояли во дворе вынесенные на окраску парты. Печеклад, содрав прогоревшее железо с круглой, «механической», печки не спешил разбирать кирпич — знал, что школа «прикрыта», торопиться к первому сентября нечего. Даже большой глобус, всегда такой важный, торжественный, стоял неловко, опершись на самодельные счеты.

— Ведь не раз косвенно намекал бабам — рожайте! — вскочил вдруг из-за парты председатель: больно обидно ему было, что школу закрывают из-за такой пустяковой причины, какой является малый «контингент учащихся». — Рожайте! Демографируйте! — не удержался он от заморской закавыки. — Нет, как в стенку горох! Хоть кол, как говорится, на голове теши. Все грамотные стали! Вот и добились с умом-то!..

— Подумали бы о солдатках-то, в самом деле, Макар Дмитрич.

— В каком смысле?

— Не в том, какой подразумевает Катерина. Хотя и это тоже… тоже вопрос. Ну ладно, семейное счастье ищет не председатель колхоза. А вот другое…

— Что же?

— Как решите распорядиться школьным зданием? Все-таки оно колхозное. И самое лучшее в деревне и по красоте, и по добротности. Подвал здесь хороший, каменный. Подсобки есть, огород большой.

— Решение вынесет народ, — уклонился от прямого ответа Макар Блин. — Посоветуемся, обговорим…

— А ваше мнение? — не отступала учительница.

— Мое мнение такое: перевести сюда правление. Зданьице и на самом деле — красотинка! Редкое строение. Кирпичики фундамента скреплены раствором, замешанным на яичном белке! По высоте — на двухэтажку смахивает. Из района его видать, не замечали?

— Замечала.

— Вот и устроим тут колхозный штаб. Фирма! Подкатил какой важный человек из района или области — видит, правленьице не хухры-мухры! Одним словом, фирма!

— Так-то оно так, — согласилась Ефросинья Петровна, поправляя покосившийся глобус. — А не отдать ли этот «фирменный» дом солдаткам?!

Такой прямой вопрос смутил председателя. Не ожидал он столь резкого поворота.

— Вселить, что ли?

— Ну да! Здесь четыре хорошие квартиры можно скроить. Четыре живые солдатки тебе «спасибо» скажут…

— Ну из одного «спасиба» шубу не сошьешь. Колхоз — экономический объект! Дом денег стоит, и немалых… А вы — «отдать»… За бесплатно, что ли?

— Безденежно. Поначалу безденежно, — пояснила Ефросинья Петровна. — Потому как нет у солдаток таких денег, чтобы оплатить дом. Как бы лучше сказать — в кредит… Из заработка постепенно вычитать. По-человечески высчитывать. И в стоимости за цифрами не гнаться. Свои же солдатки-то, колхозницы…

— Да, но…

— И еще четыре мертвых человека, четыре мужа, четыре солдата бессловесно помянут черемховский люд…

Эти слова озадачили председателя: память мертвым для него была священна.

— Вынесем вопрос на правление, — сказал Макар Блин. — В ближайшее время.

Но учительница не отступала:

— А вы-то сам как думаете, Макар Дмитрич?

— Не торопите, Ефросинья Петровна, дайте поразмыслить.

— Достойны солдатки жить в таком доме?

— Абсолютно!

— Поддержите вы на правлении мое предложение?

— Нон симплекс! — со значением сказал председатель, и на сей раз ловко уходя от прямого ответа знанием бесконечных иностранных закавык. — Нон симплекс! Или, как говорили древние греки, эта проблема не из простых. Приходите, Ефросинья Петровна, на правление — там и обсудим.

— Без всякого Якова?

— Это что означает?

— Вот те раз! — удивилась учительница. — Греческий язык знаете, а свой забывать стали, Макар Дмитрич?

В глазах Ефросиньи Петровны тлела смешинка — неужели придется пояснять, что означает присказка без всякого Якова.

— Фу-ты, опентюх, забыл… Действительно, приходите без всякого Якова, приглашаю, на полном серьезе!

Перед самым началом заседания правления к Макару Блину подошла Марь-Васишна. Осторожно так подошла, с оглядкой, не смотрит ли кто в ее сторону.

— Слышала, Макар Дмитрич, будто школьный домок в продажу собираетесь пушшать… Али враки?

— Да, школу закрывают — таково распоряжение районного звена, — не отрываясь от щелканья на счетах, ответил председатель. — И здание, естественно, освобождается.