Светлые истории - [50]
Сходив в туалет, Прянишников снова порадовался, что эта возможность теперь доступна пассажирам и на остановках. В остальном Прянишников не видел улучшений по сравнению с поездами в пору его учебы и регулярного курсирования между домом и столицей. Старые купейные вагоны немецкого производства были оборудованы не хуже, а по отделке выглядели осколками имперской роскоши. Сервис всегда был на уровне. Ресторан не пустовал. Официантки туда не зазывали, как сегодня, и не предлагали пирожки, бегая по вагонам и жалуясь, что в этом питерском поезде продали только два супа и одно второе, набрав за весь день меньше тысячи рублей — не то, что в московском, где меньше десяти за день никогда не выручали.
Билет в советский поезд стоил Игнату 16-ть советских рублей, купейный — до 20-ти, половину его стипендии. В купейных вагонах проводницы носили и ставили на столики, застеленные накрахмаленными белыми скатертями, чай с подстаканниками, отказываться от которого казалось несолидным, — экономные студенты еще и по этой причине предпочитали плацкарт…
Два поколения выросли с тех пор. А что изменилось, кроме дороговизны? Те же длительные остановки в пути, тот же неспешный график. Тридцатичасовая поездка сократилась только на пару часов. Если нужны хорошие места, то также надо думать об этом задолго до поездки.
В общем, изменений — чуть. И это в понятной технической области. Сколько же нужно времени, чтобы изменились люди? И возможно ли это в принципе?
Прянишников закачал головой, стоя у окна и будто подхватывая ритм отходящего от станции поезда.
Поезд набрал ход. В окнах установилась ночная тьма, изредка нарушаемая яркими путевыми огнями.
Прянишников стоял и смотрел в ночь. Ему казалось, что в ней он видит себя и своих пацанов, вырвавшихся на волю, у которой оказался очень широкий спектр: от яркой, легкой и интересной жизни, как показалось ему в летней школе, — до грязной, трудной и скучной, как на картошке.
Потом Игнат и бесшабашные его однокурсники, уверенные, что им всегда найдется хорошее место, потихоньку сдвинулись в ночи на темный второй план, а впереди них запрыгали неразумные хохлы, радующиеся бегству из-под опеки «москалей» и оглашающие угрозы за все свои накопившиеся обиды.
Неужели те, кто прыгает и требует жертв, выражают мнение всей нации? Где разум элиты, где учителя, где мудрецы, показывающие пример поведения?
Методы манипуляции сознанием и автосинхронизации масс, особенности процесса глобализации, оглашаемые и не оглашаемые концепции, теории заговора — трудно было не видеть проявлявшиеся черты того странного управления, часто казавшегося игрой воображения, о котором Прянишников читал у Внутреннего предиктора и с которым не надеялся встретиться так рано, как это теперь получалось.
Куда ни посмотришь теперь, — лучше бы не смотреть.
Вот средства массовой информации начали тренировать обывателя комментариями всезнающих экспертов и ученых о неправильных координатах русского миропонимания. Комментаторам не нравились рассуждения в понятиях любви и не любви, они призывали не доверять, а исходить из интересов, выгоды и заигранных идей про свободную конкуренцию и общественные регуляторы. Как будто от русской цивилизации что-то останется, если убрать любовь и веру в то, что «милости хочу, а не жертвы»12…
Между тем еле видный за прыгающими хохлами фантом белоруса Генки рвал гитарные струны и кричал частушки, а где-то за ним кромешную тьму волновали подпевавшие ему фантомы Игната и его однокурсников:
В каждом поколении есть бацилла разрушения, как без нее? Но поддерживать ее, дать размножаться, запустить внутрь. Зачем?
И ни слова правды, как будто соревнуются во лжи. И то, что говорят «С нами бог!» — тоже неправда. Ведь не хотят милости.
И вечная война! Новым рекрутам пообещают все, чего те захотят. Готовых к соблазну соблазнят чем угодно. Если на щитах станет модным писать «С нами любовь!» — напишут солдатам и эти слова. Пообещают им суверенитет, единство, свободу, права, достоинство — берите, чего и сколько хотите, только забудьте о милости!
Конечно, быть человеком и стремиться стать посланником бога на земле в нашем обществе тяжело. Легче забыть о том, что «одержу победу Я и Мои посланники!»13 Но тогда приходится лгать. А тот, кто лжет, выбирает сторону сатаны…
Оторвавшись от окна, Прянишников зашел в темное купе, все еще пахнущее селедкой. Толя мирно похрапывал, накрывшись простынкой. Было не жарко и не холодно. Кондиционер хоть и выключили, но недавно. Прянишников тоже прилег и накрылся.
Из соседнего купе в стенку ударили ногой. Словно тяжелый человек неловко повернулся на своей койке. Странно: вроде бы Прянишников видел на том месте субтильную женщину.
Работа с детьми погибших чеченских милиционеров помогает отчаявшейся русской девушке обрести новые надежды…О деле и долге, о коварстве и благородстве, о ненависти и любви, о низком и высоком, – о смыслах, наполняющих жизнь верой.
Смерти в семье и неустроенность детей заставляют героя заключительной повести Ильи Ильича задуматься о непрочности земного благополучия и искать смыслы жизни.Привыкнув действовать решительно, он многое успевает за отпуск. Видит пропадающие и выбирающиеся на прямой путь тропинки. Слышит гул безвременья и отклики живых, ставших мертвыми. Прикасается к силе вихря, несущего волю.Жизненные обстоятельства начинают складываться в его пользу, и он надеется, что если обо всем, что придумано на земле, думать своей головой, и крепко верить в то, что есть в душе с самого детства, то с божьей помощью можно выбраться на прямой путь.
Три повести научного сотрудника Ильи Ильича Белкина – размышления о современной силе соблазнов, давно предложенных людям для самооправдания душевного неустройства.Из «Методики» автор выводит, что смысл жизни закрыт от людей, считающих требования явного мира важнее врожденного религиозного чувства.В «Приготовлении Антона Ивановича» рассказывает о физике, всю жизнь оправдывающегося подготовкой к полезной деятельности.«В гостях» показывает душевную борьбу героя, отказывающегося от требований духовного развития ради семейного блага и в силу сложившейся привычки жить, как все.
Размышления героя заглавной повести о добре и зле поддерживают звучащие в его душе чарующие мелодии П.И.Чайковского. Две «учёные» повести доказывают, что понять человека при желании совсем не сложно. Рассказы помогают устоять перед соблазном «лёгкой» жизни.
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
От издателяРоман «Семья Машбер» написан в традиции литературной эпопеи. Дер Нистер прослеживает судьбу большой семьи, вплетая нить повествования в исторический контекст. Это дает писателю возможность рассказать о жизни самых разных слоев общества — от нищих и голодных бродяг до крупных банкиров и предпринимателей, от ремесленников до хитрых ростовщиков, от тюремных заключенных до хасидов. Непростые, изломанные судьбы персонажей романа — трагический отзвук сложного исторического периода, в котором укоренен творческий путь Дер Нистера.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ОЛЛИ (ВЯЙНО АЛЬБЕРТ НУОРТЕВА) — OLLI (VAJNO ALBERT NUORTEVA) (1889–1967).Финский писатель. Имя Олли широко известно в Скандинавских странах как автора многочисленных коротких рассказов, фельетонов и юморесок. Был редактором ряда газет и периодических изданий, составителем сборников пьес и фельетонов. В 1960 г. ему присуждена почетная премия Финского культурного фонда.Публикуемый рассказ взят из первого тома избранных произведений Олли («Valitut Tekoset». Helsinki, Otava, 1964).
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.