Светлы их надежды - [10]

И лишь спустя некоторое время Фейт неожиданно поняла истинную цель их показного дружелюбия. Ее одноклассницы умирали со смеху, хвастаясь, что использовали ее как приманку, пока они воровали в магазине.

Сообразив, в чем она участвовала, Фейт стала умолять их вернуть украденное или заплатить за него, но те только расхохотались ей в лицо.

— Заплатить? А зачем, если можно взять так? — искренне недоумевали они.

Заметив, с каким пристальным, недобрым вниманием смотрит на нее лидер дружной компании, Фейт замерла. Эта девочка была немного старше других, и, если верить слухам, ее семья вырастила не одного воришку. Девчонка решительно подошла к Фейт и, больно схватив ее за волосы, так что Фейт вынуждена была нагнуть голову, прошипела:

— Даже не думай настучать на нас, мисс Совершенство! Если ты хотя бы вякнешь…

Она сделала паузу, а Фейт сжимала зубы от боли. Глаза наполнились слезами, но она ни за что не показала бы, как ей больно.

— Так вот, если ты это сделаешь, — продолжила девочка, еще больнее потянув Фейт за волосы, — мы расскажем всем, что это была твоя идея. Бьюсь об заклад, этот старый чудак из большого дома очень богатый, так? И в его доме тонны всякого барахла. Ну-ка скажи, сколько у него теликов?

Фейт покачала головой и смело ответила:

— Я не знаю.

Филипп не любил смотреть телевизор, предпочитая чтение.

— У него, наверное, там много деньжат, а? — требовала ответа мучительница. — Уверена, что много… И неужели нашей маленькой пай девочке никогда не хотелось стянуть немного фунтов? — продолжала глумиться она.

— Нет, — ответила Фейт. Она была так рада, что наконец-то приехал их автобус и девица была вынуждена ее отпустить.

— Запомни, — угрожающе прошептала та, когда они садились в автобус, — если скажешь про нас, то горько об этом пожалеешь!

… Фейт окончательно проснулась, но ужас прошлого не отпускал ее. Она вновь и вновь переживала, то чувство ужаса и отчаяния, те ощущения пятнадцатилетней девочки, одной во всем мире.

Она никому не рассказала о том, что они воровали, но ее мучила совесть. Ее останавливал не страх, по крайней мере не страх физического наказания. Скорее, это был страх нарушить негласный юношеский закон — «не закладывать». Однако был момент, когда она чуть было не открылась одному человеку.

Закрыв глаза, Фейт снова погрузилась в тяжкие воспоминания.

… Она была приглашена в «Хаттон-хаус» на выходные, и Нэш приехал, чтобы забрать ее.

— Что случилось, малышка? — спросил он ее в своей дразнящей манере, которая так расстраивала ее. Ей хотелось сказать ему, что она уже взрослая, достаточно взрослая, чтобы твердо знать — она любит его.

— Я… мы… — начала она неуверенно, но, пытаясь подобрать слова, чтобы рассказать о произошедшем, увидела, что его внимание полностью поглощено великолепной брюнеткой, которая шла по другой стороне дороги.

Нэш остановил машину, опустил стекло и поприветствовал женщину.

Улыбка, которой та ответила, показала Фейт, каким привлекательным и сексуальным казался Нэш другим женщинам. Когда брюнетка подошла к машине, чтобы перекинуться с Нэшем несколькими кокетливыми фразами, Фейт вжалась в сиденье, почувствовав себя ненужной и несчастной.

Но вот Нэш тронул машину, и в этот момент Фейт поняла, что, несмотря на откровенные намеки женщины, он не намерен встречаться с ней. Облегчение, которое она испытала, отодвинуло куда-то на второй план ее желание рассказать все Нэшу и попросить его совета…

Много раз после Фейт с горечью думала, что жизнь ее могла сложиться совсем по-другому, расскажи она тогда обо всем Нэшу.

Она сглотнула комок в горле и смахнула предательски набежавшие слезы — ей нельзя плакать. Ведь она перестала плакать о Нэше Конноте очень, очень давно.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«В конце тоннеля из ракитника — нимфа с чашей», — зафиксировала Фейт в своем блокноте. Она тяжело вздохнула. Этим утром, когда Фейт наконец собралась с силами и взялась за работу, она даже не предполагала, как много в саду статуй и архитектурных композиций. Не ожидала она и того, как сильно расстроится. Этот сад, эти статуи пробуждали в ней воспоминания, которые она давно предпочла умертвить.

Но может, их пробудил вовсе не сад, а Нэш? Нэш и то ее безумное, необъяснимое поведение, которым она ответила ему вчера на поцелуй?

«Прекрати думать об этом! — резко приказала себе Фейт. — Прекрати думать о нем!»

В конце концов, это Филипп первый познакомил ее с великолепием Хаттонских садов, великолепием, от которого перехватывало дыхание.

Нэш пришел под этот свод из веток ракитника, освещенный лучами солнца, пробивавшимися сквозь ветки. Футболка, туго обтягивающая торс, подчеркивала его великолепную шею и мощь красивых рук…

Просто смотря на него, Фейт переполнялась любовью и томлением. Она вспомнила, да и как это можно забыть? — как Филипп предложил Нэшу взять ее на обед в Оксфорд.

От этого предложения она тогда потеряла дар речи и затаила дыхание, ожидая, согласится Нэш или нет.

— Тебе нравится итальянская кухня? — спросил он ее.

Фейт согласна была обожать любую кухню, лишь бы пообедать в его компании! Теперь, вспоминая тот случай, она живо представила выражение лица Нэша и его немного насмешливое удивление, на которое тогда не обратила внимания, когда горячо закивала головой в знак согласия.