Светильник фараона - [13]

Ципи открыла дверь, и на ее лице застыло удивленно-испуганное выражение.

— Доброе утро, — поздоровалась я. — Ципи, мы с вами договаривались вчера, что я к вам зайду. Вы помните, мы встречались у Розенталей?

— Да, конечно, — кивнула она. — Проходите.

Вид из окна был необыкновенный: тонкие мачты покачивались под морским бризом. В небе летел маленький желтый самолетик, а водную гладь рассекали яркие каяки.

Девушка даже в домашней одежде выглядела патологическим «книжным червем». Сутулая, в некрасивых больших очках, со взлохмаченными волосами, требующими стрижки, она производила жалкое впечатление.

Чтобы немного повысить себе настроение, я прошла в комнату и посмотрела в окно:

— Ципи, какая красота! Вы счастливица, каждый вечер наблюдаете ослепительные закаты!

— Да, — улыбнулась она. Улыбка ее красила, и, если бы не ужасные очки, она могла бы быть хорошенькой. — Это то, ради чего я сняла здесь квартиру. Хоть и дорого, но очень красиво. А мне так не хватает красоты…

— Понимаю, — протянула я, хотя ничего не понимала. Какой именно красоты не хватало Ципи? Внешности, интерьера, красоты отношений?

— Вас, наверное, профессор послал? — спросила она невпопад.

— Да, Алон попросил меня кое-что выяснить, так как он очень занят в университете, а эта история выбила его из колеи.

— Конечно, — кивнула она. — Переезд — сложная процедура. У меня в сотню раз меньше вещей, и то я неделю приходила в себя. Я еще не была у Розенталей, планировала навестить их в субботу.

Мне стало понятно, что Ципи ничего не знает ни о пропаже светильника, ни о смерти Вадима.

— Скажите, вы давно знаете профессора? — спросила я.

— С детства, — просто ответила она. — Наши отцы были дружны, и Алон с Сарой часто навещали нас. Я так была рада их визитам. Он всегда приносил для меня какую-нибудь книжку, а то и черепок из раскопок или какую-нибудь бусину, которой не одна сотня лет. А с четырнадцати лет я каждое лето участвовала в археологических экспедициях под руководством профессора. С тех пор я мечтала стать археологом.

— И вы поступили в университет на эту специальность?

— Да! Только чтобы заниматься любимым делом и быть рядом с профессором Розенталем.

«Ого, — подумала я, — а девушка влюблена не по-детски».

— И что вы делали после окончания университета?

— Принялась писать докторат, — Ципи посмотрела на меня с таким изумлением, будто я задала глупый вопрос. — Чего же еще делать после университета?

— Ну, не знаю… Работать, например.

— А это что, не работа? — она обвела руками комнату. Бумаги были везде — на столе, на диване, под шкафом. — Это очень интересная работа. Я пишу о еврейской общине в период правления Аменхотепа IV, о ее обычаях и законах. Это неизведанный пласт культуры и истории. И профессор мне всячески помогает в работе.

— Кстати, об Аменхотепе, — сказала я, обрадовавшись, что Ципи сама завела этот разговор. — Я слышала от Розенталя о каком-то необычном светильнике эпохи Нефертити. Вы его видели?

— Да, видела, — кивнула она. — Это очень редкая вещь, и профессор нашел его в Синае, когда тот был еще нашим, а не египетским. Если бы египтяне узнали о находке, они потребовали бы светильник назад. Для них это весьма ценная вещь.

— Почему? Мало ли выкапывали разных ламп? Что им, своих не хватало?

— Это не простой светильник. Он выполнен из пропавшего органа Осириса.

— Какого органа?

— Вы не знаете эту историю?

— Расскажите, пожалуйста.

— Вы видели фильм «Близнецы» со Шварцнеггером и Де Витто? — спросила Ципи.

— Да, — кивнула я.

— Вот в той давней истории получилось примерно так же. Слушайте.

И Ципи принялась рассказывать.

Давным давно властвовали над Египтом бог земли Геб и богиня неба Нут. Когда пришло время Нут рожать, послышался голос с неба, гласящий, что родившийся ребенок станет владыкой всего сущего на земле. На свет появился Осирис, и был он рослым, широкоплечим и красивым. А после него родился Сет, он получился рыжеволосым карликом. Не привечают в Египте рыжих — они считаются хитрыми, злыми и упрямыми. Таким и оказался Сет, младший брат великого Осириса.

Конечно, к родителям, Гебу и Нут, тоже можно было бы предъявить претензии: они любили старшего сына, Осириса, а на младшего не обращали никакого внимания — так и рос Сет, как сорная трава под забором.

Осириса же родители с детства обучали всему, что знали сами, так как готовили его к царствованию над Египтом. И когда возмужал Осирис, сел он на царский трон и принялся учить людей всему, что узнал от родителей-богов. Египтяне тогда жили скудно, питались сырыми кореньями и не занимались ремеслами. У Осириса люди научились выращивать пшеницу и выпекать из нее хлеб, получать из винограда вкусное вино, изготовлять сыры и строить дамбы на Ниле, чтобы разливалась вода и плодородный ил оседал на полях дельты. Кроме того, фараон прекрасно пел, слагал гимны и научил египтян любить музыку.

Разбогател Египет при Осирисе. Крестьяне пасли тучные нивы на мощных быках, давили виноград и оливы, пасли стада на обильных лугах. Народ радовался, процветал и нес богатые дары в храмы, чтобы поблагодарить богов и фараона Осириса.

Сет завидовал брату лютой завистью. Он был богом суховеев и песчаных бурь. От этого он порос весь рыжей шерстью, как песок из пустыни, и глаза у него всегда слезились и воспалялись, словно их припорошили пылью.