Свет всему свету - [2]

— Погоди, дай им остыть, — сказал Валимовский.

Когда в хату вошел Жаров, Моисеев наполнял стопки.

— Нашего полку прибыло, — весело произнес он, приглашая к столу офицера.

— Садись, майор, за компанию, — поддержал полковник.

Подобные встречи на привалах были обычны, и майора никто не спросил, кто он и откуда.

Жаров пристально поглядел на Забруцкого, потом на Моисеева, чокнулся с ними и решительно поставил стопку на стол:

— В рот ее не беру, — тихо признался он, — только виноградное.

— Да вы как красная девица, — огорчился Моисеев.

— Что поделать!

— Ну как там? — нетерпеливо спросил Забруцкий.

— Тылы без ножа режут.

— Погода не солдат — ей не прикажешь, — вздохнул Моисеев.

— Люди сильнее погоды — они все могут, — возразил Жаров.

— Все, да не все, — заупрямился Моисеев.

— Те, что не пробавляются пельменями, все могут.

— Эка диковина, — отмахнулся начальник тыла. — В полку у нас чуть не каждый день пельмени.

— Давно тут? — поинтересовался Жаров.

— Да только что стали, невмоготу.

— А там с часу на час ждут приказа форсировать Прут.

— Что поделать, ночью дождь, а сейчас, смотрите, какая метель.

В дверь опять нетерпеливо заглянул Зубец. Моисеев рассерженно поднялся из-за стола и подошел к двери.

— Что тебе?

— Сумку дайте, поскачу обратно, а то комполка всыплет, пожалуй.

— Больно ты ему нужен.

— Тише, товарищ капитан, услышит же.

— Кто тебя услышит?

— Жаров!

— Что ты мелешь?

— Да он же за столом у вас...

— Как за столом? — прошептал Моисеев, закрывая за собой дверь.

— Ну да, у вас, разве не узнали?

Побледнев, Моисеев прислонился к стене. Вот те и «красная девица»!

— Как с сумкой-то, товарищ капитан?

— Иди ты к черту, — рассвирепел Моисеев. — Не до сумки тут...

Собравшись с духом, он вернулся к столу и с трудом отдал рапорт.

— Так как же вы кормите полк? — строго спросил Жаров.

— Товарищ майор, мы...

— Не оправданий, порядка требую, слышите, порядка! — подчеркнул Жаров и приказал поднять обоз по тревоге.

«Да разве коней убедишь словами: им овес подавай», — подумал Моисеев, а вслух сказал:

— Кони не выдюжат.

— Горячий обед бойцам приготовить на марше, — продолжал Жаров, — а всем офицерам тыла всю неделю выдавать сухим пайком. Пусть знают, каково без горячего.

— Слушаюсь.

— И смотрите, впредь не отставать!

— Слушаюсь, — упавшим голосом произнес Моисеев.

— А полк по-прежнему ежедневно кормить пельменями! — не без иронии заключил Жаров.

— Слушаюсь, — совсем раскраснелся начальник тыла.

Жаров, а за ним и Забруцкий направились к двери.

— А с пельменями у вас здорово получилось, — засмеялся полковник.

— Не люблю хвастливой болтовни, — ответил Жаров. — Пусть не бросает слов на ветер.

— Конечно, конечно.

Полковник лишь теперь сказал о своем назначении и, распрощавшись, уехал. Жаров расстался с ним без сожаления. Чувствовалось, они чем-то не понравились друг другу.

Майор прошел во двор, где его заместитель по политической части майор Березин уже разговаривал с коммунистами и комсомольцами тыловых подразделений. Разъяснив им приказ командира, он сказал, что беречь военное имущество — задача первостепенная, но беречь затем, чтобы как можно лучше заботиться о людях и обеспечить бой всем необходимым. Смуглое лицо его с узким прямым носом и белесыми слегка приподнятыми бровями горело воодушевлением. «Замполит у меня оперативен», — отметил про себя Жаров.

Когда обозы уже вытягивались на дорогу, офицеры заспешили в полк.

— Вот сила приказа! — сказал замполиту Жаров.

Березин хитровато прищурил глаза:

— Боюсь, без помощи обозы не придут вовремя.

«Это что, поправка или возражение?» — подумал майор, пришпоривая свою Стрелу.

2

Андрей Жаров позавчера принял полк, и работы стало невпроворот. Его права и обязанности неимоверно расширились, и, казалось, на все не хватает времени. Впрочем, командир не отчаивался. Ведь и год назад, когда впервые принял батальон, было точно так же. Сознание ответственности за жизнь сотен людей обязывало не размагничиваться и быть начеку. Им во всем должно руководить чувство долга. Значит, думай и думай!

Он устроился против Березина и придвинул к себе кружку с чаем. За окном лютовала метель. По пути в полк промерзли до костей, и обжигающий чай будто разливался по жилам. Сначала пили молча, заметно оттаивая с морозу.

— А настроение у людей боевое, — нарушил молчание Березин.

— С ними еще работать и работать.

— А как иначе? — согласился Березин. — Кое-кого, однако, пугает слишком крутой нрав командира полка.

— Лишь разгильдяи не любят порядка и дисциплины.

— Не нужно забывать, что приказ и убеждение всегда усиливают друг друга.

— Что же, уговаривать нерадивых?

— Нет, требовать и убеждать.

В дверь резко постучали, и через порог порывисто шагнул майор Костров, командир первого батальона. Возле его черных висков заметно бились жилки, он возбужденно раскраснелся.

— Разорили, вконец разорили, товарищ майор, — одним духом выпалил комбат.

Жаров недоуменно пожал плечами.

— Якорева забрали, Соколова с Зубцом тоже... — расстроенно перечислял Костров. — Семерых самых лучших выхватили. С кем воевать остается?

— Не шуми, комбат, садись, выпей чаю.

— Какой чай, если тебя, как белку...

— Перестаньте, Костров!.. — оборвал Жаров офицера.