Свет во тьме светит. Размышление о Евангелии от Иоанна - [6]

С точки зрения о. С. Булгакова, доказательства бытия Божия самим своим появлением свидетельствуют о кризисе в религиозном сознании. «Единственным же путем реального, жизненного познания Бога остается религиозный опыт», религиозная жажда, ибо «в вере Бог нисходит к человеку, установляется лестница между небом и землей, совершается двусторонний, богочеловеческий акт. И это объективное содержание веры имеет для верующего полную достоверность, есть его религиозное знание, полученное, однако, путем откровения».

Отец Сергий показывает, возможно впервые в истории человеческой мысли так ясно формулируя мысль, которая в виде зерна посеяна Иисусом уже в Нагорной проповеди, что вера предполагает в качестве своего объекта, а вместе и источника, тайну, а не Бога. Это чрезвычайно важно для современного понимания среди прочих и такого понятия, как, например, «всемогущество Божие», которое может быть обнаружено и понято не глазами наблюдателя со стороны, какими пытались быть Милль или Брайтман, но только в измерении личных отношений между «я» и «Ты» человека и Бога, причем каждый раз заново и каждым из нас самостоятельно и лично.

Текст Ветхого Завета, который складывался в течение не менее чем тысячи лет и был завершен приблизительно во II в. до н. э., отличает разнообразие жанров и стиля, но в то же время особенное внутреннее единство, которое в изданиях Священного Писания традиционно выявляется путем указания параллельных мест. Необходимо иметь в виду, что практически все существенное в Библии повторяется два раза или более. При том, что Писание отличает строгое единобожие, здесь отсутствует какое бы то ни было систематическое учение о Боге, но в поэтических формулах даются отдельные фрагменты того, что традиция называет библейским Откровением Бога о самом Себе. Поэтому в эпоху Вселенских Соборов Церковь сумела сформулировать практически все догматы исключительно на основе библейских текстов, в сущности никогда не выходя за пределы Писания. Эксплицитно учение о Боге как о Троице в Библии не сформулировано, однако Бога Иисус постоянно называет Отцом, а сам именуется «единородным» и «возлюбленным» Сыном Божиим, а у апостола Павла говорится, что он есть «образ Бога невидимого», в котором «полнота Божества пребывает телесно» (Кол. 1:15; 2:9). Пневматология Нового Завета основывается главным образом на Евангелии от Иоанна, где сам Иисус говорит о Духе Святом: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины» (14:16).

Бог не дает человеку познать Себя, но Сам является ему и открывает Свою волю. Главная тема всей Библии — «Бэрит», то есть договор или союз (традиционный перевод «завет» не вполне точен; поэтому в новых переводах на английский, французский или итальянский языки в этом случае обычно употребляется слово alliance или итальянское alleanza), союз, который заключает Бог как с отдельным человеком, так и со Своим (богоизбранным) народом в целом. При этом, выделяя один народ из числа остальных, остающихся идолопоклонниками, вся Библия от начала до конца пронизана тезисом о внутреннем единстве человечества. И не случайно генеалогия каждого из живущих на Земле людей возводится к Адаму и Еве, то есть к одной супружеской паре и, следовательно, к общему корню, а обращаясь к Аврааму, Бог говорит о том, что «благословятся в нем все народы земли» (Быт. 18:18). Заложенная в Ветхом Завете идея всемирности библейского союза Бога с его народом реализуется в Новом. Иисус прямо говорит о том, что Царство Небесное уготовано тем, кто придет с востока и запада, т. е. язычникам.

Другая тема, проходящая через Библию красной нитью, связана с тем, что Бог призывает человека к верности и являет ему Свою ревность. В то же время библейская этика основана не на абстрактной этической норме, но на личных отношениях Бога и человека. Как десять заповедей так называемого Декалога, или Десятисловия, так и остальные тексты этического содержания прямо обращены к адресату, с которым Бог говорит на «ты», им присущ характер императива или призыва, адресованного конкретному человеку, к которому Бог обращается через библейский текст: «Почитай отца и мать… не убивай, не прелюбодействуй» и т. п. Таким образом, само чтение Писания для верующего и сегодня становится своего рода богоявлением, сопоставимым с явлением Бога Моисею в горящей купине.

Важно иметь в виду, что этика Нового Завета носит черты не просто призыва, а зачастую ориентирует человека на недостижимый, но четко определяющий направление его духовного пути идеал. Так, в Нагорной проповеди Иисус, призывая людей к миру друг с другом и к полному отказу от всякого гнева в любой его форме, говорит: «Всякий гневающийся на брата своего подлежит суду» (Мф. 5:22).

Средневековому читателю этот призыв казался настолько нереальным, что в греческих рукописях VII–VIII вв. в него было добавлено слово «напрасно», превратившее парадоксальную заповедь Иисуса в простой запрет гневаться напрасно.

Множество библейских текстов ориентирует читателя не на внешнее благочестие, но на внутреннюю связь человека с Богом. Эта одна из основных тем книги пророка Исайи из Ветхого переходит в Новый Завет, где становится одним из главных его тезисов, особенно в Евангелии от Иоанна. Вся этика Нового Завета (как и последних по времени написания книг Ветхого Завета) базируется на эсхатологическом характере учения Иисуса и его ближайших учеников. Именно с напряженным ожиданием конца истории связано то место, которое Новый Завет отводит личной ответственности каждого из нас за свои действия.