Свет в заброшенном доме - [49]
– Он его прячет. Может, накрыть осла рубахой? Как увидят люди язвы, отворачиваются…
– Накрой, если хочешь, – сказал я, оглядываясь. Покупатели в основном бородатые старики, повязавшиеся зараз двумя бельбагами, в чалмах, да старухи беззубые, которые не говорят, а свистят только… Молодых почти нет, а какие есть – хромые, безрукие, инвалиды войны… «Отдам за столько, сколько дадут, – решил я про себя. – Торговаться не буду. Дадут шестьсот рублей – и ладно, рублей за триста купим билеты, а на остальное еду, гостинцев деду Парпи и Тухтехале…»
Вон какой-то белобородый с хурджином на плече осмотрел громадного осла, заявил, что тот больно прыткий с виду, а ему бы смирного ослика. Надо заманить старика, да поскорее!..
– Здравствуйте, дедушка! – приложил я руку к груди, демонстрируя воспитанность.
– Ваалейкум ассалом, верблюжонок мой, – откликнулся старик, перекладывая хурджин на другое плечо.
– Вам нужен смирный ослик?
– Да, мой сын.
– Идёмте, у нас как раз такой ослик.
– Посмотрим, посмотрим, верблюжонок мой.
Белобородый остановился поодаль от нашего ишака, точно боялся, что тот лягнёт его, долго из-под руки глядел на ослика.
– Бай-бай-бай! – весело воскликнул он потом. – Это осёл или крылатый скакун самого святого Хазрата Али Шера?
– Осёл, – сообщил я. – Очень смирный осёл, не лягается.
– Бай-бай-бай! – отступил чуть назад бобо. – Наверное, он не может ногу поднять, чтоб лягаться, а, верблюжонок мой?
– И не кусается, – добавил я.
– Кусался бы, будь в пасти зубы, верно, верблюжонок мой?
– Хоть и без зубов, он хорошо кушает, – не сдавался я. – Он очень молод ещё, вот поглядите, у него зубы только прорезаются.
– Бай-бай-бай! Живое или мёртвое это чудище?
– Живое, дедушка, ещё как живое! Вотсейчас оно пройдётся, сами увидите. Усман, подтолкни его сзади!
Нет, верблюжонок мой, это скорее всего привидение моего осла, сдохшего месяц тому назад.
– Нет, дедушка, это настоящий осёл. Берите его, уступим по дешёвке.
– Хорошо, я куплю твоего ослика, а кто заплатит мне за проезд?
– За какой проезд? – удивился я.
– Так ведь, верблюжонок мой, он до дома моего не дойдёт, придётся мне нанять арбу, чтоб довезти его.
– Дойдёт, убей меня бог, дойдёт. Скажи ты, Усман…
Я чуть не плакал от досады.
Усман проворно вылез из-под шеи осла и глядел то на белобородого, то на меня, не зная, что именно сказать.
– Берите, дедушка, отдаю вам осла за шестьсот рублей, – умолял я. – Берите, не пожалеете.
– Нет, сын мой, мне нужен верховой осёл…
– Так на ком же ездить, если не на этом?! – вскричал я. – Скажи ты, Усман.
– На нём три человека могут проехаться, – подтвердил брат. – Здоровый очень…
Старик, видно, устал держать тяжёлый хурджин, переложил его на другое плечо и пошёл прочь, посмеиваясь и тряся бородой. Не хочешь – не надо, решили мы с братом, другой купит, у кого побольше денег…
Долго проторчали мы на базаре, но так и не дождались ни денежного покупателя, ни победнее, хотя я пытался во всё горло расхваливать наш товар. Вначале я расстроился, но, когда в голове мелькнула одна мысль, сразу повеселел. Моя задумка понравилась и Усману, уставшему поддерживать голову ишака, и остальным, которые давно сидели, пуская слюнки, напротив торговки варёным горохом.
Погрузив пожитки на осла, мы отправились на станцию. Собака захромала вслед. Ребят я оставил на привокзальной площади, сам с Усманом повёл осла прямо к двери билетной кассы. На мой стук из окошечка выглянула пожилая женщина.
– Что вам угодно, молодой человек? – ласково поинтересовалась кассирша. У неё был приятный голос.
– Билеты до Коканда есть?
– На сегодня нет.
– А на завтра?
– На завтра найдутся.
– Мне нужны четыре билета.
– Давайте деньги, молодой человек.
– Денег у меня нету, возьмите вот моего осла, дети ваши будут кататься.
– Что-о-о? – ошалело глянула на меня кассирша.
– Не отказывайтесь, тётушка, прошу вас! Осёл, а очень умное животное. Посмотрите сами, видите, как уши навострил, всё понимает, что мы говорим!
Кассирша вышла из-за двери, увидела осла и давай хохотать. Напугала даже животное: оно чуть не вырвалось из рук Усмана.
Дедушка Карлик плачет
Когда мы вышли из Ташкента, солнце ласково грело нам спину, а теперь вот уже три дня оно светит нам прямо в лицо. Лучи его теперь тусклые, почти не греют. Беспрестанно дует ветер. В этих краях он завывает, оказывается, как голодный волк, изо всей силы швыряет жёлтые листья на землю, потом, словно раздумав, подхватывает их вместе с пылью и уносит с собой, жутко свистя.
Сейчас сила ветра удвоилась. Из-за пыльных туч не видно солнца. Мы идём тесной кучкой, боясь, что ветер унесёт нас, цепляемся за осла, как пчёлы за свою королеву при перелёте из одного улья в другой. Рабия с Аманом едут верхом. Враз похолодало. Идём молча. Да и о чём говорить?! На душе ничего, кроме страха… Зима на носу, а мы полуголые, босые… Так ведь недолго и замёрзнуть!
– Ака, за нами кто-то едет! – дёрнула меня за рукав Зулейха.
Я обернулся. Нас и вправду догонял кто-то верхом на осле. То ли старик, то ли мальчик. Ростом-то с мальчика, не больше Амана, но с бородой. На голове огромнейшая чалма, руки короткие, едва достают узду. Товба, уж не дьявол ли, волшебник злой?! Я не раз слышал, что дивы отправляются в путь именно в такую погоду. Не хватало нам ещё с дьяволом повстречаться!
