Свет в океане - [107]

Шрифт
Интервал

Том замер, не веря своим глазам.

— Лулу? Маленькая Лулу, — произнес он едва слышно, боясь пошевелиться.

Женщина покраснела.

— Я не знаю, как мне вас лучше называть. И… миссис Шербурн тоже. — Неожиданно на ее лице отразилось сомнение, и она спросила: — Надеюсь, она не будет против? Может, я не вовремя?

— Она всегда надеялась, что ты приедешь.

— Подождите! Я привезла вам кое-что показать! — Она вернулась к машине и достала из нее плетеную колыбельку. На ее лице появилось выражение нежности и гордости.

— Это Кристофер, мой маленький сын. Ему три месяца.

Увидев личико младенца, выглядывающего из одеяла, Том настолько поразился его сходству с Люси, когда они нашли ее в ялике, что по спине у него пробежали мурашки.

— Иззи была бы счастлива увидеть малыша. Ваш приезд для нее был бы настоящим праздником!

— О, простите… А когда?.. — Она не стала заканчивать фразу.

— Неделю назад. В понедельник были похороны.

— Я не знала. Если вы думаете, что мне лучше уехать, я…

Он нагнулся к колыбели и долго смотрел на ребенка, а когда поднял голову, на его губах была грустная улыбка.

— Пойдемте в дом, — пригласил он.

Том принес поднос с чайником и чашками, а Люси-Грейс смотрела в окно на океан, пристроив корзину с младенцем возле себя.

— С чего начнем? — спросила она.

— Давайте сначала немного посидим молча, — попросил Том. — Я никак не могу прийти в себя. — Он вздохнул: — Маленькая Люси! После стольких лет!

Они молча сидели с чашками в руках и слушали шум ветра над океаном. Иногда облака расступались, выпуская на волю лучи солнца, которые устремлялись в окна и падали на ковер гостиной яркими пятнами. Люси вдыхала запахи дома: старого дерева, лака, очага и дыма. Она не решалась посмотреть прямо на Тома и разглядывала комнату. Икона святого Михаила, ваза с желтыми розами. Свадебная фотография Тома и Изабель, на которой они такие молодые и полные надежд. На полках книги по мореплаванию, маякам и музыке. Некоторые, например «Атлас звездного неба», такие большие, что лежат плашмя. В углу пианино со сложенными в стопку нотами.

— А как вы узнали? — наконец нарушил молчание Том. — Про Изабель?

— От мамы. Когда вы написали Ральфу Эддикотту о ее болезни, он рассказал моей матери.

— В Партагезе?

— Сейчас она живет там. Когда мне исполнилось пять лет, мама забрала меня в Перт, чтобы начать все сначала. В 1944 году я вступила в Женскую вспомогательную службу ВВС, и мама вернулась в Партагез. Они с тетей Гвен живут в Бермондси — старом особняке дедушки. А я после войны осталась в Перте.

— А ваш муж?

— Генри? — просияла она. — Мы познакомились на войне… Он просто чудо! А в прошлом году мы поженились. Я такая счастливая! — Она взглянула на океан, гладь которого блестела вдали. — Я часто вспоминала вас обоих. Но только… — она помолчала, — но только после рождения Кристофера по-настоящему поняла, почему вы так поступили. И почему мама не могла вас за это простить. Я бы убила за своего ребенка! Это точно!

Она разгладила ладонями юбку.

— Я кое-что помню. По крайней мере мне так кажется. Как будто обрывки сна: маяк, конечно, и что-то вроде балкона вокруг башни наверху. Как это называется?

— Галерея.

— Я помню, как сидела у вас на плечах. Как играла на пианино с Изабель. Что-то про птичек на деревьях? А потом в голове все как-то путается и ничего конкретного не вспоминается. Новая жизнь в Перте, школа. Но лучше всего я помню ветер, волны и океан: они навечно поселились в моей душе. Мама не любит воды. И никогда не плавает. — Она опустила глаза на ребенка. — Я не могла приехать раньше. Я хотела, чтобы мама… наверное, чтобы она благословила меня.

Наблюдая за ней, Том улавливал отдельные знакомые черты, но сравнивать лица взрослой женщины и маленькой девочки было трудно. Ничуть не легче, чем копаться в самом себе, пытаясь отыскать того самого смотрителя, который так сильно любил ее. И все же тот смотритель никуда не делся, и в какой-то момент в ушах Тома отчетливо прозвенел требовательный детский голосок: «Папа! Возьми меня на ручки!»

— Изабель кое-что оставила для вас, — сказал он и принес сундучок из камфорного дерева. Достав письмо, Том передал его Люси-Грейс.

Она, помедлив, развернула листок и начала читать.


Моя дорогая Люси!

Как же долго мы с тобой не виделись! Но я обещала, что не стану искать с тобой встречи, и свое слово сдержала, хотя видит Бог, каких сил мне это стоило.

Раз ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет на свете. Но все равно сердце мое наполняется радостью, ведь ты нас разыскала и приехала встретиться! Я никогда не теряла надежды, что это обязательно случится.

В сундучке с этим письмом ты найдешь свои вещи из далекого прошлого: платьице, в котором тебя крестили, свое желтое одеялко и несколько первых рисунков. И еще там есть вещи, которые я шила для тебя — белье и всякая мелочь. Я сохранила их тебе в память о первых годах твоей жизни. На случай, если ты вдруг захочешь узнать о них побольше.

Сейчас ты уже взрослая женщина. Я очень надеюсь, что жизнь твоя сложится счастливо и что ты сможешь меня простить за то, что я сначала оставила тебя у нас, а потом позволила отобрать.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.