Свет в Коорди - [21]

В наступившем молчании он пошел пробираться на свое место, ощущая на себе пристальные взгляды. Среди них взгляд Михкеля Коора никак нельзя было назвать дружелюбным.

Но плевать он хотел на эти косые взгляды!.. Поля Журавлиного хутора нуждались в тракторе! Вот это, так же как и неизменный тревожный вопрос Айно: «Но кто нам поможет, Пауль?», заставили его, всегда такого молчаливого, выступить.

Парторг Муули, сидевший за столом президиума, весело и одобрительно посмотрел ему вслед.

Выступил сельский уполномоченный Татрик, который любил, чтоб все решения принимались тихо, мирно, без препирательств, — иначе, какой же порядок?

Зачем такие слова? Ведь речь идет о всех крестьянах Коорди, — все будут выполнять план государственных поставок по хлебу. И товарищество нужно и Коору, и Мейстерсону, ему, Татрику, и Маасалу — всем…

Впечатление от его примирительных и добродушных слов чуть не испортил Кристьян Тааксалу.

— Слушайте, слушайте, этот парень Рунге правильно говорит! — прозвучал его трубный голос. — Михкелю Коору трактор, конечно, тоже нужен, но нам он нужен больше.

Пошумели, погалдели… Мнения хотя и разделились, но после голосования выяснилось, что Йоханнес Вао получил больше голосов, чем Каарел Маасалу. Все-таки Вао был свой в Коорди человек, а к тому, с хутора Яагу, пока еще приглядывались…

Пауль сердито насупился, — видно, смаху не так-то легко сковырнуть тестя: глубокие корни держат…

Вошли новые времена и в быт Коорди. Ибо чем другим, как не веянием новых времен, по мнению крестьян, можно было объяснить глубокую межу раздора, легшую между Журавлиным хутором и хутором Вао? Йоханнес теперь и слышать не мог имени Пауля и Айно, а те, в свою очередь, не делали никаких попыток к смирению и примирению.

Разве такое случалось в старые времена? Наверняка нет. Новый зять вместе с Айно пришли бы с повинной. Они на кухне, стоя, выслушали бы Йоханнеса. И Пауль, уж будьте спокойны, в первую же весну поработал бы на полях Йоханнеса, из чувства родственного долга и уважения. Ибо у кого нет богатства, тот берет смирением.

И тогда, как знать, Йоханнес, любивший почет, может быть простил бы дочь, которую выгнал из дома. Из чувства отцовской гордости, — чтоб не смеялись над убогой жизнью молодых, — подарил бы Паулю пару овец и корову. Да и плуг или борону одолжил бы и случае нужды. Ведь не каменное же сердце у него…

А теперь получилось нечто совсем непонятное. Двое, можно сказать, нищих захотели своими силами построить себе жизнь на Журавлином хуторе.

По мнению Йоханнеса, это было так же немыслимо и невозможно, как попытаться осушить само болото Ussi soo[8], отнимающее от волости двести гектаров земли. Находились, правда, смельчаки, пытались когда-то, да ничего не получилось у них, труд зря потратили, посмеялось над ними Змеиное болото.

Похоже было, что молодожены даже думать не хотели о прощении, и то, как они себя вели, на взгляд Йоханнеса, было сплошным вызовом ему перед лицом всей деревни.

— Гордость никогда никому богатства не приносила, — сердито ворчал Йоханнес жене Лийне. — Вот посмотрим…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

О том, что делается на Журавлином хуторе, крестьяне Коорди знали мало; сам хутор стоял далеко на отшибе, и с большой дороги нельзя было увидеть дымка из его трубы, да и сам Пауль Рунге довольно редко показывался в людных местах, не в пример вездесущему Юхану Кянду, новому владельцу хутора Курвеста. Между тем, ни одна семья в деревне не готовилась с таким напряжением к весне, как Пауль с Айно на Журавлином хуторе.

В хлеву теперь стояла краснопегая корова Минни, принадлежавшая когда-то Курвесту. Первые дни Айно поминутно выбегала к ней в хлев. Скребком и щеткой Айно выскребла ее до блеска, мыла вымя теплой водой и смазывала жиром. В углу похрюкивал поросенок, купленный у Мейстерсона на армейские сбережения Пауля. И, наконец, в загородке из еловых жердей стоял сам Анту, двадцатилетний серый мерин!

Из-за Анту Паулю пришлось повоевать. Юхан Кянд пожелал получить его себе, — как никак, у него лошади тоже не было. Дело дошло до Янсона. Пытаясь сдержать волнение, Пауль спросил председателя, что можно сделать без лошади, когда на хуторе нет ни полена дров и даже воду приходится возить за полкилометра в кадке. А на ком лес возить для постройки, с кем на пахоту выйти? Он упорно смотрел в глаза Янсону, и тот принял его сторону.

— Ты уж тоже… — с неудовольствием сказал он Кянду. — Из-за двадцатилетнего одра споришь, — смеяться будут… Новую не купить, что ли?

Юхан отступил. В самом деле, стоило ли лезть в историю из-за этого одра?

И Анту вместе со старой телегой Курвеста водворился на Журавлином хуторе. Теперь было на ком возить воду и даже хворост из леса. Старые дровни Пауль ловко починил.

Он съездил в уездный город, отыскал там старого плотника Йоханнеса Уусталу, вместе заходили в уком партии, в кооператив, на лесопилку. Всюду у Уусталу были друзья и знакомые, везде перед стариком в старомодном поношенном пальто снимали шляпы.

Через два дня грузовик доставил их обоих в Коорди и высадил на развилке дорог, — до хутора на машине не добраться было. С машины выгрузили дюжину досок, рулоны папки, бочку цемента, ящик стекла и новый стол, белеющий свежим деревом. Пауль сходил за Анту и доставил все это на хутор.