Свет в Коорди - [18]

Он, мрачный, вошел в дом и молча шваркнул зайца о каменный пол кухни; сердито сопя, повесил ружье на гвоздь.

— Что с тобой? — удивилась Лийна.

— Ничего, — коротко отрезал он.

— Огонь в печке… Шкурку снимешь? — поинтересовалась Лийна.

— Я с этой девки шкуру спущу, — гневно закричал Йоханнес.

— С какой?.. Чего ты мелешь? — вытаращила глаза жена.

— Да все с той, что хозяйкой идет к Паулю Рунге на Журавлиный хутор, — язвительно сказал Йоханнес.

— Ну? — Лийна уставилась на мужа, ничего не понимая.

— Что — ну? Твоя Айно!

Лийна всплеснула руками и села на табурет.

— Айно на Журавлиный хутор?

В дверях показались румяные лица Линды и Вильмы, но, увидев отца, моментально скрылись.

Теперь бы Йоханнесу подвесить зайца к потолку, надрезать шкурку на лапках и стянуть через голову мягкую зимнюю шубку со смешным белым пушистым хвостиком. Заячью тушку Лийна разрубит, уложит в глубокую сковородку, нарежет туда едкий лук колечками, обильно обложит нежное мясо кубиками шпига, перцем посыплет. И — в печь… Заячьи мохнатые лапки высушит. Ими так хорошо и удобно смазывать и чистить сапоги.

Но о зайце забыли и Йоханнес и Лийна.

Йоханнес, сердито сопя, вышел на двор.

— Как рубишь? — заорал он, видя, как Вильма третий раз напрасно тяпает топором по сучковатому полену. Сам выхватил топор и с кряканием принялся долбить вязкий березовый комель.

Нарубив большую кучу и вспотев, он отшвырнул колун и вошел в дом.

— Вот что… Собери все тряпки Айно и уложи в ее чемодан, — угрюмо, но уже спокойно сказал он Лийне. — И поставь все это здесь.

И он показал на порог. Лийна заплакала. Йоханнес взял зайца за задние лапки, чтоб довершить свое охотничье дело.

Пауль Рунге не знал, что старый Йоханнес видел его вместе с Айно на пути к хутору Курга, как не подозревал и того, какой большой интерес вызывало у Михкеля Коора и у других его появление на полях хутора Курвеста.

Пауль и Айно и не могли заметить Йоханнеса, потому что слишком были поглощены своими делами. Крепко держась за руки, они шли прямо через покрытый снегом луг.

— К нашей усадьбе нет даже дороги, — сказал Пауль, и они посмеялись оба, хотя ничего смешного в этом не было.

— Тропинка идет правее, краем луга, — сказала Айно, — когда у тебя будет конь, он проложит широкую колею. А сейчас она и не нужна. Разве нужна птице дорога, чтоб найти свое гнездо?

Они снова весело посмеялись, и Пауль неожиданно ловко обхватил Айно и поцеловал в шею; она со смехом вырывалась, но не очень. (Все это видел Йоханнес из-за своего куста, когда запаливал трубку.)

Дом чернел на белом снегу своими необжитыми бревенчатыми стенами, стоял на голом месте, открытый всем ветрам; только с одного боку лепились к нему две старые березы и жидкие кусты. Пауль и Айно обошли дом кругом. Дом — низкий, как баня; два оконца на юг, одно на восток. Перед полуоткрытой закопченной дверью плоский плитняковый камень, занесенный снегом.

Они сели на заснеженный сруб колодца. Пауль заглянул в него.

— Воды в нем нет, — пробормотал он. — Как и говорил Семидор. Придется возить в бочке из ручья.

— Ты сделаешь санки, — согласилась Айно. — Ручей недалеко. Это пустое дело. Но как хлев?

Она потянула к себе дверь, но ее плотно занесло снегом. Пришлось Паулю помочь. Они вступили в холодную темноту, где чуть пахло прелой соломой и древесной гнильцой.

— Даже навоз вывезен до крошки, — огорчился Пауль. — Но корову и лошадь на первое время тут поставить можно. Только стойла сделать и кормушки. Дверь поправить, — видишь, покосилась, не закрывается…

— Здесь в углу будет поросенок, — с восторгом сказала Айно.

И ему показалось, что он видит, как в темноте блестят ее глаза.

— Поместится, — согласился Пауль. — Ну, пойдем дальше.

У сарая, примыкавшего к хлеву, совсем не было двери. В щели между разошедшимися досками сияли полоски света. На полу, покрытом слежавшимися опилками с требухой древесной коры, стояли широкие сломанные дровни, валялись беззубые грабли и измочаленный чурбан для колки дров. Больше ничего не было.

— Вот и сани, — оживился Пауль и поставил ногу на перекладину. — Может быть, мы на них еще лес повозим, а?

— Идем в дом, — потянула его Айно за рукав.. — В наш маленький домик, — засмеялась она.

Они вступили на порог. Дверь из маленьких сеней открывалась прямо в комнату. Комната была одна. В ней стоял очаг с черной, задымленной топкой. На полу перед окном белел сугроб снега, — занесло в разбитую раму. Айно бросилась к плите.

— Самое главное, чтоб не дымила, — озабоченно сказала она, отыскивая и выдвигая задвижки. В руках Айно появился клок соломы; она зажгла его и сунула в плиту. Синеватый дымок пропал было в устьи, а затем повалил в комнату.

— Ничего, разгорится — лучше будет, — успокоил Пауль, заметив огорчение на лице Айно. — Может быть, кирпич в дымоходе. Это пустяки поправить.

Он прошел широкими шагами вдоль задымленных стен, — пять шагов в ширину, семь в длину, — половицы заскрипели под ногами. Записал что-то в блокноте, вынутом из кармана.

— Пол… — коротко сказал он. — Пол перебрать надо. Мне бы пять-шесть досок двухдюймовых… Стены обобьем папкой, — тепло и светло. Ты увидишь… Мы на войне даже в земле в три дня такие квартиры устраивали, что загляденье… А тут стены есть и потолок.