Свет утренней звезды - [88]

— Не думаю, что Эйгорн и Конаган догадались, что задумал отец, скорее всего они посчитали запертые врата своеобразной местью с его стороны. Невозможностью получить то, чего они так хотели. Или решили, что таким образом Антарион оградил меня от них. Да и столько минувших айронов должны были усыпить их бдительность. Но в любом случае следует быть осторожным. Скипетр Власти в их руках, а мое появление они почувствуют сразу.

— Оддегиров ты тоже на Тэон возьмешь? — я рассмеялся наивности синеглазки.

— Нет, Эя, им там делать нечего, да и бесполезна их сила в мире совершенно иного уровня. Там действуют другие законы.

— А если тебя убьют? — мне показалось, или в ее взгляде действительно промелькнула тревога?

— Не убьют, ма эя. Для этого у меня есть ты, — Эя вздрогнула, уставившись на меня своими пронзительно-синими глазищами. — Ты умеешь танцевать, синеглазая?

Мой вопрос, похоже, озадачил ее еще больше, и она нехотя, но утвердительно кивнула головой. — Зачем тебе?

— Мечтаю станцевать с тобой при полной луне, — поднявшись с камня, протянул ей руку. — Пойдем. Аххарр, ты с нами, — геккон плавно изогнулся и извивающейся желтой лентой пополз к выходу.

Когда мы вышли из пещеры, солнечный диск уже тронул край горизонта, раскрасив пески Оддегиры в рдяно красный цвет. Завидев нас, воины поднялись с мест, учтиво склоняя головы. Геккон стремительно промчался вдоль строя, осыпав скронгов и солдат стеной песка, показав всем, кто в этом месте хозяин. Извернувшись гигантской дугой, змей разлегся у наших с Эей ног, предусмотрительно подставив спину. Усадив синеглазку на нее рядом с собой, легонько хлопнул Аххарра ладонью, и он помчался вперед, навстречу алому закату, рассекая собой песчаные волны барханов. Рубиновый раскаленный шар быстро тонул в объятьях бескрайней пустыни, заливая ее густым багрянцем, словно кровью.

— Аххар, стоять, — приказал геккону, как только отряд оддегиров исчез из виду.

— Что мы здесь делаем? — Эя зачаровано наблюдала за невероятной сменой цветов, с сумасшедшей скоростью менявших окружающее пространство.

Я и сам бы хотел знать, что мы здесь делаем? Зачем хочу показать ей восход луны на Оддегире? Наверное, потому, что это единственное, что мне нравится в этом жарком и ненавистном мире.

— Смотри, — обнял Эю и привлек к себе, чувствуя грудью, как бьется ее нежное сердце. Закат плавил пески. Багрянец сменился пурпуром. Пурпур незаметно перетек в темный фиолет, а затем — чернильно — черный. Последний кусочек светила исчез за горизонтом, погрузив остывающий воздух во мрак. Внезапно кромешную темноту прорезал яркий луч, упав на песок скользящей нам под ноги дорожкой света. Неторопливо и величаво над песками поднималась жемчужная дуга луны, превращая их в застывшее серебряное море. Лунное лицо, качнувшись в черном небе, осыпало Оддегиру кипенной сверкающей пылью своего волшебного сияния, одарило блаженной прохладой, зажгло мириады звезд. Затаив дыхание и широко раскрыв глаза, Эя смотрела на творящееся на ее глазах великолепие. Мне захотелось остаться с ней в этом прекрасном мгновении навечно. Застыть серебряной луной в ее глазах. Быть для нее всегда только светом, а не мраком. Сделать что-то невозможное. Сотворить чудо.

Я не знаю, как у меня это получилось, наверное сработала генетическая память Антариона, находящаяся в моей крови. Я просто закрыл глаза и, вытянув руку, выпустил силу созидания, обнажив свое сердце, как рваную рану. Золотая волна чистой энергии накрыла застывшие холмы, а затем сквозь мертвый песок стали стремительно прорастать высокие стебли растений. Секунды и… безжизненная пустыня стала похожа на прекрасный сад, наполненный белоснежными цветами эурезий.

— О, боги, что это!? — прошептала синеглазка, оглядываясь по сторонам.

— Пойдем, — осторожно спустив ее с Аххарра повел по каменеющей под моими ногами дороге. Развернув Эю к себе лицом, взял в одну руку ее ладонь, а другую положил на талию. — Потанцуем?

— Зачем? — сипло выдохнула она.

— Ритм танца задаю я, — продолжил, так и не ответив на ее вопрос. — Твоя задача следить за моим шагом, считать такт, и не сбиться. Когда я произнесу счет вслух, ты должна будешь уйти со мной в сумрак.

— Что?! — у синеглазки глаза едва на лоб не полезли, и я расхохотался.

— Предупреждаю, за каждую ошибку буду наказывать, — попытался выглядеть как можно серьезнее, но, по-моему, у меня это плохо получалось. Лицо само собой расползалось в дурацкой улыбке.

— К-как? — испуганно вздрогнула девчонка и дернулась, пытаясь вырваться.

— Вот так, — резко подняв Эю, накрыл сладкие губы своими. — Буду целовать, — с трудом оторвавшись от нее, прошептал в ошеломленное личико.

Недовольно оттолкнув меня, синеглазка пробурчала:

— Покажи, что нужно делать.

— Начнем с простого — четырехтактный саринэз. Умеешь? — вопросительно взглянул на Эю. Она кивнула головой, сосредоточенно закусив губу. Смешная. — Отлично. На счет четыре уходи в сумрак, на счет два выходи. Готова?

— Да.

Прижав себе синеглазку, медленно повел ее в танце, мысленно отбивая ритм. Раз, два, три… На счет четыре линии тонкого мира разомкнулись, и мы с Эей уже кружили в его мерцающих всеми цветами радуги гранях. Раз, два… Свет луны мягко окутал наши двигающиеся тела серебристым свечением. Три, четыре — сумрак вновь поглотил нас, вязко проскользив по переплетенным рукам. Вероятно со стороны это выглядело невероятно красиво и таинственно — танцующая под луной пара, исчезающая и снова появляющаяся, словно из воздуха, посреди внезапно превратившейся в цветущий сад пустыни.