Свет тьмы. Свидетель - [3]

В «Свидетеле», пожалуй, еще более тонко разработаны приемы психологической характеристики с помощью несобственно прямой речи и внутреннего монолога. В «Свете тьмы» один повествователь — Карел, и его неприглядный внутренний мир раскрывается во всей глубине и сложности, но все другие персонажи увидены только глазами Карела. В «Свидетеле» автор выдвигает на авансцену то одного, то другого героя, воспроизводя сложные переливы его переживаний, сам характер и тон его мировосприятия, иронические размышления Нольча, безжалостного в своем анализе к себе и другим, страстный, патетический внутренний монолог Лиды Дастыховой, медленные, трудные размышления простака Тлахача или утонченную казуистику Квиса.

В «Свете тьмы» мрачной энергии, излучаемой Карелом, противостоит подлинная любовь и подлинное искусство. Однако ни идеальная Маркета, ни бесхитростный и необузданный Кленка не способны успешно отбивать хитро задуманные атаки Карела и порвать ту паутину лжи и интриг, которой он их опутывает. А Квис, несмотря на свое дьявольское искусство деформации человеческой личности, не всесилен. Его жертвы находят в себе моральную силу сопротивляться ему. В большинстве случаев речь идет о стихийном торжестве добра над злом. Пани Катержина Нольчова избавляется от преследовавших ее кошмаров, почувствовав в себе зарождение новой жизни, и ее выздоровление выводит бургомистра из того опасного душевного состояния, в котором он находился. Пьяница Нейтек в последнюю минуту прогоняет от себя падчерицу, чтобы спастись от соблазна, в братьях Дастыхах пробуждается чувство родственной симпатии и солидарности, которое кладет конец их сваре, чуть не приобретшей братоубийственный характер. Ржезач изображает и осознанную борьбу против античеловеческой власти Квиса над людскими душами. В такую борьбу вступает священник Бружек. Характерно, однако, что он идет на бой со злом, вооруженный не столько молитвой и благостью, сколько вполне земными средствами, не исключая кулаков. Достойный пастырь постоянно упрекает себя, что он недостаточно доверяет небесной справедливости, улаживая дела доступными ему земными способами. Смелый бунт молодости против всего затхлого воплощает Лида Дастыхова, считающая эту борьбу своим призванием. Кстати, с образом Лиды связан и особый аспект важной для Ржезача темы искусства и назначения художника. Если Квис паразитирует на душевной жизни других, разлагая и загрязняя их сознание, то Лида, мечтающая о профессии актрисы, видит ее смысл в обогащении жизни, в раскрытии душевного богатства людей, в пробуждении всего прекрасного и благородного в их душах. И здесь активное светлое начало противостоит злому и паразитическому.

Если жертвы Карела в «Свете тьмы» оказались бессильны перед его дьявольским искусством изничтожения, и только случайность погубила его самого, не спасши никого из его жертв, то в «Свидетеле» своего рода концентрированная энергия сопротивления злу в конце концов убивает Квиса и возвращает городку чистый воздух и здоровую моральную атмосферу.

Сюжет «Свидетеля», пожалуй, может показаться слишком «симметричным»: действие начинается в ночь, когда Квис прибывает в Бытень, затем воссоздаются эпизоды губительного влияния Квиса на ряд людей, там проживающих, затем — преодоление этого влияния и смерть Квиса. Однако нельзя упускать из вида, что подобная симметричность подчеркивает значительность и всеобщность притчи, вообще характерную для этого романа, как и для «Света тьмы». В «Свидетеле» еще в большей степени, чем в предыдущем романе Ржезача, ощутим второй, переносный, смысл происходящего. Символично и название городка, где разыгрывается действие романа — Бытень (от быть, бытие).

Тяжкая, враждебная человеку атмосфера воплощается в экспрессионистски сгущенных описаниях, в которых звучит мотив постоянной борьбы света и тьмы. Динамические, проникнутые чувством тревоги пейзажи перекликаются с душевным состоянием персонажей. Так, страж порядка Тлахач, охваченный под влиянием Квиса внезапным желанием взломать замки лавки, видит, как «площадь утонула во тьме… А по ту сторону, где жилые дома, в отчаянную схватку с темнотой вступили редкие фонари. Эти одинокие и слабые твердыни света тщетно пытаются соединиться со своими соседями в единую цепь обороны». В «военизированных» описаниях осенней бури также ясно ощутима перекличка с впечатлениями военной эпохи. «Армада облаков вывалила на небесное поле битвы; брошены все полки осени, чтобы дать лету последний бой. В глубине черных туч сверкает черное сияние, словно где-то вспыхнули пожарища, близится все сотрясающий грохот канонады, солнце уже погасло, и сумрак, еще более страшный после недавнего сияния, нежели ночная тьма, то и дело четвертуют ослепительные вспышки небесных гаубиц. Словно пули с переднего края, щелкают по бытеньским крышам крупные капли дождя и разбиваются о мостовую. Потом вдруг наступает минута затишья, и кажется, что ничего не происходит, а командующий армиями принимает рапорт своих авангардов и решает, что делать дальше».

Механика зла во внутренней жизни человека как проекция грозной общественно-исторической ситуации занимает многих европейских писателей 30-х — начала 40-х годов. Апофеоз цинического изничтожения человека можно найти у Л. Селина и у ряда других западных писателей. В то же время многие писатели подходят к этой проблеме с гуманистических позиций, пытаясь раскрыть ее социальную, а не только метафизическую подоплеку (Ф. Мориак, Ж. Дюамель, Ж. Грин). Раскрытие темы зла в духовном мире человека типологически сближает В. Ржезача с некоторыми западноевропейскими реалистами, также вникающими в темную и инстинктивную работу подсознательного, но не теряющими из виду при этом социальных координат образа и его исторической обусловленности. Это относится прежде всего к изображению психологии мещанина в его подспудной неприглядности. Ржезач не абсолютизирует власть слепых, темных сил, он старается проникнуть в социальную подоплеку зла и противопоставить ей активное положительное начало. «Свидетель» был создан в самые тяжелые годы немецко-фашистской оккупации; следующий роман Ржезача — «Рубеж» (1944) написан тогда, когда перспективы победы над фашизмом вырисовываются все яснее. Голоса антифашистского сопротивления, не умолкавшие в чешской литературе во все годы оккупации, все громче звучат в подпольных изданиях, в которых участвуют многие крупные писатели и поэты, их отзвуки ощущаются и на страницах легальной печати. Эти настроения дают о себе знать и в «Рубеже» Ржезача. В этом романе находит свое развитие тема долга художника и назначения искусства, которая намечалась и в «Свете тьмы», и в «Свидетеле». В этом аспекте рассматривается в «Рубеже» значительная общественная и этическая проблематика эпохи. «Рубеж» — роман о создании романа. Герой — писатель Индржих Ауст, как и Квис, одержим страстью постигать тайное тайных в чужих жизнях. Но если Квис разлагает внутренний мир тех, кто привлекает его интерес, то Аусту творчество помогает обрести собственную цельность, оно оказывает благотворное влияние на окружающих. Ауст приходит к осознанию необходимости для художника человеческой солидарности и его долга участвовать своим творчеством в борьбе против всего темного и античеловеческого.