Свет с небес - [60]

— Господи!

— Отец настоял на пластической операции прежде, чем я вышла из комы… И теперь даже следов не осталось. Это было… это было… — Неожиданно она начала судорожно вдыхать в себя воздух, ногти ее с силой вонзились в руку Нейла, даже сквозь толстый шерстяной свитер он почувствовал ее острые ногти. — Это была пентаграмма, Нейл!

Кровь застыла в его жилах.

— О Боже, Эллис, но почему ты ничего не сказала утром?

— П-потому что тогда я не помнила… Я слишком хорошо все забыла. И только сейчас вспомнила.

Он прижал ее к груди и распростился с надеждами остаться в стороне, не прикипеть душой к Эллис Гудинг. Она вошла в его жизнь. И теперь все в нем клокотало от бешенства и жажды мести, а сердце изнывало от желания защитить и успокоить ее.

Сомнений больше не оставалось. Никаких сомнений в том, что Эллис выслеживал изувер из ее прошлого.

И теперь она тоже знала об этом.

Буран бушевал всю ночь. Старый дом стонал и поскрипывал под яростными порывами ветра. Прошло уже несколько часов с тех пор, как Эллис уснула, а Нейл все еще сидел над ней и лишь изредка шевелился, как всегда, когда боль заставляла его переменить положение.

— Не уходи.

Сонный женский голос заставил его обернуться. Она смотрела на него, приоткрыв затуманенные дремотой глаза.

— Я только отойду в ванную, — заверил он. — Сейчас вернусь. Тебе что-нибудь нужно?

— Воды, пожалуйста.

— Сейчас.

Что ей сейчас нужно, думал Морфи, выходя из ванной и направляясь на кухню, так это хорошенько рассмеяться. Что-нибудь, что заставило бы ее хоть ненадолго забыть о своих кошмарах. Пытаясь придумать, чем бы ее развлечь, Нейл вышел на улицу проверить замки.

Сколько снегу намело! Машины буквально утонули в нем. Да, завтра никому не удастся быстро тронуться с места.

Он вернулся на кухню, налил в стакан воды со льдом и пошел в спальню. Эллис сидела на постели, опираясь на подушки.

— Спасибо, — поблагодарила она, принимая из его рук стакан.

Присев на край кровати, Нейл пристально смотрел на Эллис, пытаясь припомнить какой-нибудь забавный анекдот или еще лучше парочку…

— Ты, наверное, думаешь, что я трусливая мокрая курица, — смущенно пробормотала она. — Но я правда не хочу быть одна… С тех пор, как я вспомнила про пентаграмму…

— Ты никакая не курица, Рыжик. Как раз сейчас я думал о том, как убедить тебя больше никогда нигде не оставаться одной.

Ей нужен ангел-хранитель, бессмертный и неуязвимый, а самое главное, способный устоять перед соблазнами. Потому что сейчас Эллис была восхитительна, и над Нейлом нависла грозная опасность поддаться ее очарованию.

Роскошные рыжие волосы рассыпались по подушке, отливая золотом в свете лампы. Даже толстая байка ночной рубашки столь откровенно обрисовывала полную грудь, что оставляла слишком мало места для полета воображения, да он и не нуждался в его помощи. Ведь только прошлой ночью он ласкал эти груди, целовал эти соски, похожие на твердые ягодки малины, а Эллис со стоном прижимала к себе его голову… Нет, нет, ему не нужно ничего представлять и дорисовывать — он изведал реальность, она была во сто крат прекрасней любых мечтаний.

Но он не хотел воспользоваться беспомощностью Эллис. Когда она допила воду, он поставил стакан на ночной столик и снова занял свое место поверх одеяла. Она тут же прильнула к нему, наиболее убедительным способом демонстрируя полное доверие. Она подвергала серьезнейшему испытанию его силу воли, превращая тело Нейла в сплошное пульсирующее желание. Но он не смел обмануть ее доверие.

— Прости меня, — помолчав, шепнула она.

— Простить? За что?

— Тебе нужно спать. Несправедливо заставлять тебя охранять меня всю ночь.

— Несправедливо? — Он попробовал на вкус горечь этого слова. — Детка, справедливость придумана для невинных младенцев и мечтательных идиотов.

Его резкость смутила Эллис. У него за плечами ужасное прошлое, напомнила она себе. Раньше она не думала об этом, но теперь поняла, как мучителен был для Нейла сегодняшний разговор с ней. Ведь у него есть свои страшные воспоминания, и ее слова не могли не воскресить картины его собственной трагедии.

И вообще, одернула себя Эллис, всю эту неделю она была слишком занята собой, слишком носилась со своими переживаниями, чтобы помнить, что и у Нейла есть свои кошмары. Она не могла забыть слез, струившихся по его щекам вчера днем, и то, какой страшной болью отозвались в ее душе его страдания.

У него в прошлом есть что-то ужасное, о чем он не говорит. Она почти физически ощущала, как страшные воспоминания терзают его душу, чувствовала, как он пытается отгородиться от них. И ведь это она, Эллис, виновата в том, что его призраки воскресли и вырвались на волю.

— Нет, — спокойно возразила она, — жизнь несправедлива, это верно. Но ведь это не значит, что мы освобождаемся от обязанности поступать по справедливости.

— Маленькое одинокое пламя свечи в кромешной тьме?

…Он сказал это так грубо, с таким цинизмом… Может быть, он и сам такой? Но нет, Эллис-то знала, что это не так! Совершенно не гак. Разве всю эту неделю он не приходил ей на помощь, когда она нуждалась в ней? Разве не утешал, не успокаивал, не выслушивал ее? И разве не в его объятиях она прячется в эту долгую темную ночь?