Свет праведных. Том 2. Декабристки - [6]

– Ничего, что я вас побеспокоил? – спросил Алмазов, подходя к забору.

Николай на минутку уступил ему место.

– Простите меня, ради Бога, мадам, – зашептал Юрий, – но мне бы хотелось отправить еще одно письмо моей матушке. Я совершенно уверен, что предыдущего она не получила. Самое главное я набросал, вот черновик…

– Давайте скорее записку! – поторопила Софи.

– Ах, как мне отблагодарить вас!..

Он просунул сложенную бумагу в щель между досками… и вдруг отпрыгнул в сторону. По ту сторону ограды раздались крики. Николай узнал голос лейтенанта Проказова, который пришел сменить Ватрушкина на посту. Этот Проказов, горький пьянчужка и тупица, выслужился до офицерского чина, надзирая за уголовниками, и не желал мириться с тем, что на Нерчинских рудниках, где содержатся только политические преступники, установлен куда более терпимый режим, чем в других местах. Стоило вышеназванному пропойце выпить лишнего, он начинал придираться к любой ерунде, мог позволить себе какую угодно наглую выходку. Снова приклеившись глазом к щели в ограде, Николай увидел, как приближается эта красномордая буря. При виде Проказова испуганные дамы поскорее отошли от забора, княгиня Трубецкая даже чуть не упала, вскакивая со своего складного стульчика. Низенький, пузатый, весь поросший рыжей шерстью «надсмотрщик», ставший причиной столь беспорядочного бегства, сперва замер на полпути, но, тут же сориентировавшись, бросился к Софи и вырвал у нее из рук бумагу, которую та не успела припрятать.

– Это письмо принадлежит мне, месье! – закричала Софи. – Извольте немедленно вернуть мне его!

– Я не обязан исполнять распоряжения жен каторжников! – рявкнул в ответ Проказов.

– Я пожалуюсь генералу Лепарскому!

– Попробуйте только пасть раззявить, живо начнете кровью исходить под кнутом!

Он схватил Софи за руку и принялся коленом грубо подталкивать женщину вперед.

– Оставьте, оставьте меня, – чуть не простонала она.

– Нет уж, ты у меня еще попляшешь! Ты у меня пойдешь, куда надо! Шлюха французская!

Николай, убиваясь из-за того, что не может прийти на помощь жене, в бешенстве колотил сжатыми в кулаки руками по забору и орал:

– Лейтенант Проказов! Вы негодяй и мерзавец! Вы позорите свой мундир!

Словно получив пощечину, Проказов на мгновение застыл, отпустив руку Софи, но тут же опомнился и медленно хриплым голосом произнес:

– Кто это сказал? Какая подлая шваль решилась говорить со мной так?

Ответом была мертвая тишина. Налитую кровью физиономию Проказова исказила гримаса, он весь дрожал от ненависти и был готов проломить ограду лбом, лишь бы скорее добраться до преступника. Забыв про женщин, он на неверных ногах бросился к караульной будке и три минуты спустя был уже во дворе с шестью солдатами, сопровождавшими его как конвой.

– Ну?! Пусть тот, кто говорил, лучше сам признается! – Лейтенант расставил ноги пошире и тряс кулаками в воздухе. – Ну?!!!

– Ради Бога, не вздумай и пальцем пошевелить! – шепотом взмолился Юрий Алмазов, обращаясь к Николаю.

– Считаю до десяти! – прорычал Проказов.

После счета «десять» ответа тоже не последовало. От этого лейтенант разгневался еще больше:

– Отлично! Так, значит! Что ж, я развяжу вам языки! Если виновный сию же минуту не признается в содеянном, мои люди расстреляют вас всех!

Пьянчуга явно потерял голову. Но ведь вся его власть над каторжниками была поставлена под угрозу. Декабристы стояли перед ним сплоченными шеренгами, головы их были гордо подняты, руки чуть покачивались, во взгляде каждого читалась усмешка. Неспособный более владеть собой, Проказов скомандовал:

– Целься!!!

Николаю вдруг очень захотелось выступить вперед и признаться. Однако, к величайшему его удивлению, солдаты оставались неподвижными, они и не подумали выполнять приказ. Скорее всего, они поняли, что ничего хорошего из повиновения вдребезги пьяному командиру получиться не может.

– Целься! – повторил тот. – Чего вы ждете? Целься, говорю! Ну?!!

Солдаты, все более и более неуверенные, стали переглядываться, перешептываться, подталкивать друг дружку локтями. Николай почувствовал, что сейчас можно спасти положение, решившись на новую дерзость, которая явно себя оправдает.

– Ваш начальник сошел с ума! – закричал он. – Скорее известите об этом коменданта!

Командность его тона произвела на караульных сильное впечатление. Им вдруг показалось, что их командир на самом деле не тот, кто надел военную форму, а тот, на ком цепи. Один из солдат, не ожидая других указаний, побежал в сторону комендантского помещения.

– Кого ты слушаешься, сукин сын? – вопил ему вслед Проказов, ставший уже совсем багровым. – Кого ты слушаешься – каторжника? Да я тебя сквозь строй прогоню! А ну, вернись! Вернись, слышишь?! На кар-р-раул! Тут мятеж! Бунт! Стройся! Огонь!

Он топал ногами, размахивал оружием, но солдат, естественно, не вернулся. И тут внезапно ярость Проказова улеглась. Он побледнел, тело как-то обмякло. Неужели понял, что зашел слишком далеко, что его пьяная выходка может стоить ему выговора от Лепарского, если не хуже? Проказов посмотрел на декабристов, опустил пистолет и поплелся к караульной будке.

Чуть позже появился Ватрушкин.