Свет праведных. Том 1. Декабристы - [24]

Спустя полчаса пришли родители. Господин де Ламбрефу вернулся из Тюильри, куда отправился с друзьями приветствовать возвращение короля и засвидетельствовать ему свое почтение. Он без умолку рассказывал трогательные истории о восторге, который вызвало появление Людовика XVIII. За ужином рассуждал о великом будущем, что ждет французский народ благодаря мудрости государя и благосклонности царя. Дочь слушала его снисходительно, хотя еще вчера подобные разговоры вызвали бы у нее исключительно раздражение.

– Даже те, кто поначалу не склонен был доверять русскому императору, сегодня были совершенно покорены его благодушием и мягкостью, – говорил граф, разделываясь с курицей. – Подумайте только, друг мой, чтобы не оскорбить нашего короля тем, что город наводнен иностранными солдатами, он решил, что в день возвращения государя в Париж все войска союзников останутся в казармах. Я не встретил ни одного русского, прусского и австрийского офицера…

Глаза Софи наполнились слезами, руки ослабели, пришлось положить их на стол: так это не ради нее Николай Озарёв расстался с мундиром. Какой же наивной дурочкой надо быть, чтобы приписать ему подобную душевную тонкость! «Итак, мое первое впечатление оказалось верным, – сказала она себе. – Это всего лишь русский!» И пока родители беседовали где-то за тысячи лье от нее, мечтала оказаться в полном одиночестве.

Муж ее умер два года назад, с тех пор вдова жила в каком-то умственном и физическом оцепенении, из которого, казалось, никто и ничто не в состоянии ее вывести. Хотя господин де Шамплит вызывал у нее лишь восхищение, граничившее с уважением. Он завоевал ее своими идеями, удержал – нежностью. Потеряв его, женщина лишилась друга, но не возлюбленного, и втайне была благодарна ему, что они так мало были близки: теперь никакие терзания плоти не нарушали чистоту ее воспоминаний. Софи считала себя рассудительной, спокойной, холодной даже, неспособной изведать радость и тяготы любовных мук, воспеваемых модными писателями. И это несколько примиряло ее с судьбой.

Слуга принес лимонный сорбет. Она погрузила ложечку в маслянистую холодную массу. Вдруг раздался выстрел. Госпожа де Ламбрефу прижала руки к груди. Граф отбросил салфетку и воскликнул:

– Королевский фейерверк! Скорее в сад, оттуда нам будет его прекрасно видно!

Софи поднялась из-за стола и последовала за родителями. Заметив в аллее Озарёва, вздрогнула и подумала: «Ну и что? Я к этому готова! В этом нет ничего необычного!» Он снова был в военной форме. В этом ей виделось подтверждение его искренности. Отец захотел представить дочери офицера, она честно сказала:

– Мы уже знакомы.

Это удивило родителей, которые теперь терялись в догадках. Фейерверк рассыпался в небе золотым дождем. Из дома вышли слуги. Господин де Ламбрефу по-отечески покровительственно приглашал их на главную аллею:

– Мариетта, Любен… Вы ничего не увидите из угла, где стоите… Французы не каждый день встречают своего короля!..

Слуги встали позади, на почтительном расстоянии от хозяина. Софи слышала, как они шептали:

– Как красиво! Как будто звезды!..

Ординарец Озарёва крестился после каждого залпа! Варвар! Говорят, спит на полу в коридоре под дверью своего господина, который, должно быть, тоже не слишком цивилизован, раз допускает подобное. Она украдкой взглянула на него: лицо молодого человека сочетало в себе детскость и дикость. Лицо ребенка, наблюдающего за пожаром. «Что ж, он совершенно иной породы, – заключила госпожа де Шамплит. – Говорит по-французски, но думает-то – по-русски!» Сильный залп заставил ее вздрогнуть. Одна из служанок закричала от страха, кто-то заметил:

– Самый красивый!

На небосводе рассыпались огни, отражаясь в окнах, превращая деревья в пышные черные кружева.

– Прекрасно, – удовлетворенно заметил граф. – Как жаль, господин Озарёв, что вам не удалось увидеть королевский кортеж…

Смущенный Николай не знал что ответить, и вдруг Софи обнаружила, как сладким голосом произносит:

– Почему вы думаете, отец, что лейтенант лишил себя этого удовольствия?

– Потому что я вам говорил уже, дитя мое, ни одна душа из армий союзников не имела сегодня права показаться на улицах.

– Но офицеру, пусть даже и русскому, не сложно нарушить приказ, – возразила дочь.

Постоялец с интересом взглянул на нее:

– У вас дар провидения, госпожа де Шамлит. Конечно, многие мои товарищи, да и я сам, так хотели присутствовать при этом знаменательном событии, что сменили мундир на гражданское платье, чтобы смешаться с толпой ваших соотечественников. Наше начальство вправе упрекнуть нас в этом, но только не французы и не француженки!

– Поздравляю вас, господин Озарёв, – сказал граф. – Надеюсь, у вас остались прекрасные воспоминания о въезде короля в Париж!

– Великолепные!

Его голос выражал подлинный восторг – поцелуи Дельфины и вправду были восхитительны!

– Позвольте мне на правах француза порадоваться за вас! – заметил граф, они церемонно раскланялись. Последние всплески фейерверка – гигантский белый букет с вкраплениями изумрудов и рубинов – осветили сад со стороны моста Людовика XVI. Когда небосвод погас, слуги вернулись в дом.