Свет на облаках - [31]

— Да что его смотреть, — вздохнул мастер, — и так всё ясно. И вины, леди сида, твоей тут никакой нет. Гремлины. За ними не уследишь.

— Это ещё кто? Рассказывайте. А заодно…, - сида дёрнул ухом, оглянулась, — Эгиль, ты уже здесь? Сними мне эту штучку, хочу посмотреть, что с ней стряслось. И что за гремлины такие.

Норманн пригладил бороду.

— Гремлины? Суеверие. Нет никаких гремлинов. По крайней мере, на требюше их нет.

— Нет кого?

Мастер-каменщик и Эгиль переглянулись.

— Я говорил, — сказал викинг, — их нет. Вот, даже леди сида о них не знает!

— Значит, они новые… — вздохнул мастер, — Камбрия такая страна, что в ней новые фэйри заводятся, как черви в муке. Было бы место. Вот у нас гремлины завелись. Ясно теперь, почему их леди не отвадила. За ними и так не уследишь, а ты о них и не знала. В общем, ребята говорят, повадились к нам на стройку такие существа. Препаскудные! Очень уж машины твои не любят, и вообще всё сложное. А потому норовят сломать. Где верёвку перекусят, где рычаг нажмут когда не надо. Видели их, правда, редко — и то случайно. Маленькие, говорят, в красных и чёрных балахонах. И ступни не как у людей, а утиные. Жёлтые и с перепонками…

Полчаса спустя он уже не описывал гремлинов, а держал за шиворот очень несчастного жилистого человека в грязноватой рабочей одежде с перевязью кэдмановских цветов. Этот бедняк, даже несмотря на ноябрь, ходил без пледа, но знак принадлежности к клану носил.

— За машиной присматривал именно ты, — скучно напомнила сида, — Сам вызвался. Мол, слаб таскать камни, зато смышлён. Ну-ка напомни, что ты должен был делать?

Смотритель подъёмника оттарабанил.

— Сейчас спустят лифт, — вставила сида незнакомое слово, — но я и так вижу: правый страховочный торсион не вытолкнул лапу. Оттого площадку и перекосило. Скорее всего.

Эгиль хмыкнул. Если Немхэйн говорит "скорее всего" — значит, точно. Хуже того. Выяснилось, что торсион за три дня не перетягивали ни разу. Вот и ослаб. Хорошо хоть второй сработал… Тут взорвалась Анна.

— И эти люди сочиняют байки про гремлинов! А ведь машина — она заботу любит. Вот в меч, скажем, или корабль — переходит же часть души мастера? А почему в требюше, колесницу или подъёмник — нет? Вот вещь на них и обижается. За дурное обращение, за небрежение, за неухоженность… Я верно всё сказала, наставница?

Для рабочих это было самое то. Да и вообще для седьмого века. Так что Немайн поспешила подтвердить.

— Всё так. Могу добавить: обычно, чем машина сложнее, тем она капризнее, тем больше заботы и ухода требует. Вот теперь, пожалуй, всё.

— А с этим что делать?

Смотритель, надеявшийся, что про него не вспомнят, свесил голову. Сида никогда ни про что не забывает… Ей, разве что, времени может не хватить. Или другие дела найдутся.

— Что делать, что делать… Он убил? Убил… Без умысла. Значит, пусть цену крови платит. У погибшего есть кто? И штраф. Мне. Впрочем, не привязавшись, погибший половину вины взял на себя. Так что справедливо будет, если виновный внесёт только половину виры за свободного безземельного человека. И штраф такой же. По двадцать пять солидов, стало быть. Не уплатит сам, пусть просит у клана. Не уплатит клан — казним.

— Так он из твоего клана.

— Верно… Значит, мне он должен двадцать три солида. Видите, я свою долю внесла.

Брезгливо дёрнула ушами и двинулась прочь. Рабочие провожали её взглядами. Пока Эгиль не разрушил тишину.

— Чего стоите? Хотите, чтобы за этот день вам не заплатили? Насчёт похорон и отпевания я распоряжусь.

Тут сида остановилась.

— А на ком теперь машина будет?

Рабочие принялись прятаться друг за друга.

— Двойная плата, — напомнила сида, — а всего и надо, что простая аккуратность.

Стали переглядываться.

— А гремлины?

— Нет их. В природе.

— А вдруг заведутся?

Немайн собралась было вякнуть, что машину батюшка Адриан освятить может — но осеклась. Вот тогда точно не пошевелятся до следующего трупа. Да ещё и церковь обвинят в неминуемом несчастье. Что ж. Суеверия, так суеверия! Сида нарочно пошевелила ушами — чтоб все вспомнили, кто она, хитро прищурилась и объявила:

— А если грамотный человек возьмётся, тройная. Машины таких любят, а гремлины боятся. Точнее, боялись бы, если бы существовали!

— Так где их взять, грамотных? — спросил мастер, — Тут не Кер-Миррдин и не сидовский бруг! Я вот понимаю, например, в чтении и даже письме, ну так я на иной работе нужен.

Сида неверяще провернула уши. Как человек бы оглянулся.

— Что, совсем никого?

— Леди сида…

Немайн повернулась на голос. Девушка… Нет, молодая мать: платье, точно как у Немайн. Наверняка и ребёнок где-то есть. В руках — узелок. Угощение? Мужу, брату, отцу?

— Может, я подойду?

Начала ещё слышно, а последнее слово только Немайн и услышала.

— Ты грамотная?

— Да, леди сида. У нас многие девочки грамотные. Мальчиков важному учат, а нас так, баловству. Нет, я умею биться копьём и мечом! Вот только толку от меня…

Немайн рассмотрела грамотейку. Две толстые каштановые косы — практичная причёска на войне. Кинжал на поясе, плед наброшен по-мужски, через плечо. Цвета Монтови. Полноправная! А росточком немного выше.

Та внимание сиды восприняла по-своему: