Свет мой Том I - [16]
И Анна Кашина присела на минутку на ступеньку крыльца. Взирала на игравшего, словно на стороннее явление, и думала: «Ее ли это младшенький, Санек? В нем ли будет повторенье ее судьбы? А в Антоне, среднем сыне? Или же в Валере? В дочерях? Но разве дети повторяют в жизни все родительское? Незачем далеко ходить. Есть примеры. Вон что поведал Федор: у его двоюродного брата, новгородского мужика, семнадцатилетний сынуля-гулена, разозлился на старого отца, прибегавшего к помощи ремня, на будни хозяйства и укатил самолично в Ленинград. И даже с отцом не захотел попрощаться. Мода такая, знать, завелась…»
И с нежностью, тревогой она подумала: «Хрупкие колоски, поди, — устоят ли, выдержат ли они напор бури, если она нагрянет?..» Она представила себе на мгновение серп в руках и гудящие от него руки и образы сознания ее уплыли куда-то далеко…
Издалека послышался слабый напев — наверное, кто-то завел патефон. Певица пела:
С разговором мимо прошли молодайка Надежда с мужем Анатолием.
— Она зам отдела, небось.
— Ну, как Адам и Ева. Знаешь Адама-то и Еву-то?
— А кто ж их не знает — этих безбожников из рая?
— После них-то запрещен для нас вход в рай. Мы его даже и не нюхали. Отсюда все наши потешки.
— И стали ни с чем?
— А, черт с раем! Один раз живем.
— Разве? Ты это знаешь? — И Надежда пропела:
Между тем облако громоздилось, простиралось, все захватывая, уже выше солнца. Веяло безмерной сине-черной глубиной.
Отдаленно пророкотал раскат грома. И почти немедля-вслед за взблеском — прочерками молний в этой огромной расползающейся над постройками и деревьями синеве — он раскатился уже явственней, сильней, грозней, нетерпеливей. Упали первые крупные дождины. Поветрило. Анна всполошилась, вскочила. Узвала в избу Сашу, Антона, дочерей; давай вместе с ними закрывать все двери, окна.
Сильно ударил напор ветровой; задрожали под ним стекла, стены; зашумели, замотались деревья. Летели листья, сломанные ветки, били по окнам; желтые вспышки молний прорезали обрушившуюся серую пелену грозы по всем направлениям, не щадя ничего; во всю мощь, с остервенелым треском, раскатывался гром и отдавался многоголосьем. Со страху хотелось вжаться куда-нибудь подальше (понадежней) от такой грозы. Что-то особенно бухнуло и затрещало. Стеной косил ливень грозовой.
Он недолго бушевал. Вот просветлел тот край неба, откуда накатилась туча, и урчанье грома и сверканье молний уносилось все дальше и таяло. Наступила редкая тишина — не было дуновения ветерка. Под солнцем все блестело. Мальчишки побежали босиком по теплым лужам — хотели везде побывать и посмотреть своими глазами на то, что натворила буря. Были повалены березы, тополи, раскиданы доски. Со двора соседей Кашиных снесло половину дранковой крыши и бросило к Кашиным на огород, на вишенник, вследствие чего и три большие яблони были срублены.
Однако Василий с сынком Валерой, впрямь отцовским помощником, пришли домой возбужденными по иному поводу. Они только успели заскочить в амбар (Василий был и кладовщиком), как молния ударила в сосну, росшую рядом, обожгла хвою и, расщепив ствол, ушла в землю, под откос.
Анна ужаснулась этому обстоятельству.
XIII
Было бы слишком упрощенно искать в чем-то начало всего.
Сколько Анна, ровесница века двадцатого, себя помнила, начиналось все вновь и вновь с обычного круговорота в жизни, заставлявшей крутиться. Так и предки ее жили, переламывались из-за тягот непредвиденных, ужасных в работах на полях, во дворах, овинах — что об этом говорить опять, только славословить, мысли засорять! Надобно проникнуться величием духа.
Очень важно — кто с чем уродился, чем отмечен…
Анна роду была не самого черного, крестьянского, но и не то, что белого: росла вторым ребенком в семье среднего достатка, в которой уважительно строились и отношения между всеми старшими и младшими домочадцами — под знаком, безусловно уважаемой личности бывалого деда, Савелия Петровича, очень ласкового к внучкам и взаимно любимого ими, и домовито-ловкой и тихоголосой матери Елены, которой, как водится, подраставшая Анна уже помогала по дому. Двор у деда считался, однако, богатым: владея дюжиной десятин земли (хотя и на вырубке), он держал четырех лошадей, имел конную косилку; но из-за нехватки денежных средств он нанимал лишь сезонных работников для полевых работ, тогда как, например, богатый сосед Карп Нилыч, кому доходы позволяли, набирал тех на целый год. В чем-то практичном, хозяйственном, а также душевным складом ума с ним был схож и сын его, Макар Савельевич. Кстати, дореволюционная провинция не венчалась с фамилией — так, газеты выписывали на имя-отчество и сами получатели забирали их вместе с редкими письмами на почте — почтальонов не было. Анну же в школе называли «Анна Макарова» — по имени отца — после того как учитель при знакомстве спросил у нее:
— Ты, чья будешь? — и кто-то ответил за нее:
— Да она — дочка Макарова.
В молодости Макар Савельевич дослужился до чина вахмистра. Неподкупно честный и немногословный (даже со сдержанным обращением — детей не бил, не ругал, но и не ласкал по всякому поводу — не в пример деду или бабушке Дорофеи), и по-женски весь какой-то мягкий, с умными карими глазами, с тихой, рвущейся изнутри грустинкой (перешедшей и к Анне), он прилежно хозяйствовал, пел на клиросе, читал псалмы. Но будто всего его пронизывало предчувствие какого-то неотвратимого несчастья, или, возможно, настолько влияло то, что у него болела голова постоянно — едва встанет поутру, так сразу за нее схватится рукой.
Капитан Александр Корсунь, состоит в ЧВК Братство корсаров. Он ведет жизнь наемного капитана, помогая на своем корабле колониям разрозненного человечества. Решая проблемы трех ведущих супердержав, он добивается известности и хорошей прибыли, но в галактике появляется неизвестный враг, атакующий человеческие колонии и станции, заставляя его принять опасный контракт из рук Братства корсаров. Абордажи пиратских фрегатов, сражения крупных флотов в космосе, через это предстоит пройти Капитану Сильверу, и узнать лицо нового врага всего человечества.
Этот небольшой сборник сформировался из рассказов, основанных на воспоминаниях о командировке в Нагорно-Карабахскую область в самый разгар межнационального конфликта, вылившегося в страшную войну. Он был издан небольшим тиражом в 500 экземпляров в 2007 году. Позже многие рассказы вошли в мою книгу «На грани жизни», а те, которые не вошли, так и остались в этом, уже похудевшем сборнике. Представляю на ваш суд рассказы об обыденной жизни на войне. Рассказы без прикрас. Как было, так и описал.
Жизнь героя книги как и большинства людей, скучна и сера. Он совершенно обычный человек, с абсолютно обычной жизнью. Все меняется, когда его затягивает в кардинально другой мир. Другой мир, который существует тайно, в человеческом и разделен между четырьмя могущественными фракциями. И естественно этот самый мир абсолютно не рад тому, что в нем оказался обычный человек. Охотники по его следу, уже выдвинулись в путь, союзников можно пересчитать по пальцам одной руки, а врагов с каждым днем все больше.
Обычно я обращаюсь к читателям в поэтической форме. Но сейчас решила сделать исключение, чтобы рассказать вам о книге, которую вы держите в руках. Стихи в ней условно разделены на две части, названные Онлайн и Оффлайн. Электронные устройства стали частью нашей жизни — мы ведем блоги, общаемся по скайпу, в социальных сетях, а факты и образы, выловленные в интернете, формируют нашу картину мира. Его границы раздвинуты, но заключены в голубой прямоугольник экрана. Герои первой части книги стали близки мне благодаря виртуальной реальности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.