Свет любви - [41]
Корнев опять успокоил Еремина:
— Поверь, как только эта машина сделает несколько вылетов — твои страхи как рукой снимет! Через мои руки прошел не один моторист, и все сперва не доверяли себе…
— Но у них машины были поновее.
— Это не имеет значения. Планер у «старушенций» еще не выработал положенного ресурса, а моторы ставим после заводской переборки. Все по инструкции…
Еремин переспросил:
— По инструкции? А кто составлял их, эти самые инструкции?
— Они составлены на основе конструкторских расчетов.
— А кто проверял эти расчеты?
— Сама жизнь. Эти самолеты прошли войну.
— А кто дал гарантию, что моя машина будет в воздухе исправна?
— Эту гарантию будешь давать ты сам. Каждый день! — Корнев начал выходить из себя. — А поскольку у тебя еще нет опыта, помогаю тебе и я.
— А вы разве застрахованы от ошибок? — допытывался Еремин.
— Таких паникеров я еще не встречал! Да если летчик узнает, как ты дрожишь, он и в машину-то не сядет! Не вздумай выкладывать ему свои вздорные опасения. А если курсант проникнется твоими опасениями, он никогда не вернется из полета! Он должен быть уверен, что машина исправна, заруби это на носу… Странно получается: иным нельзя доверить машину, потому что они не знают, какая причина к какой неисправности может привести. Тебе нельзя доверять потому, что ты просто помешался на причинах и следствиях.
Еремин поежился.
— Ну так примите у меня самолет. Пусть меня разжалуют до рядового. На все пойду, лишь бы не механиком. У меня предчувствие какое-то. Видишь, я подков натащил к самолету, чтобы, значит, счастье было… А все равно нет уверенности…
— Ах вот оно что!.. — воскликнул Корнев. — А я-то думал: зачем эти ржавые подковы у твоего самолета, почему это комсомолец Еремин страстно любит ходить в наряд… Хватит отлынивать! Государство два года тебя учило на механика — так и будь механиком. А наряд и необученные солдаты нести могут… Пошли работать!
Не успел Игорь подняться на мотор, как раздался возглас:
— Баллончик прибыл!
У самолета стоял Миша.
— Как поживаешь, инженер? — спросил Игорь.
— Зачем насмехаетесь, а еще комсорг!.. Хуже всех живу. Не знаете разве? — с укором произнес Миша.
— Что-нибудь дома случилось?
— Не дома, а здесь… Последних мотористов вы сделали механиками. И я тоже сдал экзамен, но мне все одно не доверяете. Ершов и раньше проходу мне не давал. А теперь, когда Пучков мобилизовал на мат-часть и всех «тотальных», вовсе житья не дает…
— Каких это «тотальных»?
— Ну… — Миша огляделся вокруг, — Еремин, например…
— Хорошо, я уйму Ершова.
— Возьмите и меня на монтаж, товарищ старшина. Неужели я и вправду хуже всех? — Миша чуть не заплакал.
Игорь подбодрил его шуткой:
— Ты же заместитель инженера по стоянке. Стало быть, должность у тебя выше, чем у любого механика, — тебе ли плакать?
И Корнев стал подниматься по стремянке.
— Ладно! — угрожающе воскликнул Миша. — Не хотите, не надо! Вот отвезу последние баллоны и спать лягу! И больше заданий мне не давайте!
Он снял баллон, схватил пустую тележку и покатил к компрессору, рокотавшему на отшибе от стоянки.
Работая, Корнев наблюдал за Ереминым.
Тот принес новый воздушный корректор и стал присоединять его к блоку мотора. Вдруг рука его сорвалась и ударилась о болты, выступающие из блока. Из пальцев побежала кровь.
Пошатываясь, Еремин отошел под крыло самолета, упал на брезент. «Нет. Это выше моих сил! — думал он. — Лучше бы и не поступать в техническую школу! Пусть переводят в роту охраны. Буду сутками стоять на посту! Буду посыльным, буду… что угодно, но только не это!»
Корнев удивился:
«Неужели он, дурень, нарочно хочет выйти из строя, чтобы машину сбагрить кому-нибудь?» Руки Игоря были в ссадинах. Он подошел и сказал Еремину:
— Не будь чувствительной барышней. Когда настоящему механику больно, когда из пальцев бежит кровь, он не идет к маменьке. Он наливает бензина и сует в него руку.
Под крылом стояло ведро с чистым бензином. Игорь погрузил в него свою сбитую в кровь ладонь и подержал минуту. Защипало, зажгло, в глазах блеснули слезы.
— Дай-ка уж я установлю твой корректор, — сказал он и по стремянке стал подниматься к мотору.
Еремин, скосив глаза на старшину, полежал минут десять и тоже сунул руку в бензин. Точно огнем охватило ее. Он вырвал ее из бензина, упал и стал кататься по брезенту…
— Ишь неженка!.. — усмехнулся Игорь.
Еремин приподнял голову. На крыльях, на солнцепеке, потели его товарищи, и потому долго валяться в тени было неудобно. Он встал и быстро пошел в техническую комнату, где была аптечка. «Затяну лейкопластырем и буду работать… Ведь, если откажусь от самолета, я стану посмешищем… «Технари» не терпят белоручек».
На дороге ему встретился Миша, везущий тележку с баллоном. И Еремин не мог не повторить стиха, которым часто надоедали Пахомову механики, попадавшиеся ему навстречу…
— Кто бы смеялся, только не ты! — Миша выпустил ручку тележки. — И тебе машину не доверяют, посылают в наряд. А еще механик. Двухгодичную школу кончил. Мне-то и баллоны возить хорошо. Понял? Осталось отвезти десять баллонов, и спать лягу. А ты… вкалывай!
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.