Свет луны - [25]

— Я тоже так считаю, милорд, — согласился Перегрин, поддержав маркиза. — На скачках нет лошади, равной Алмазу.

— Мне бы хотелось так думать, — ответил маркиз. — Но в то же время интересно, почему это мисс Кинг так не верит в Алмаза?

Неома подняла на маркиза глаза. Помолчав; она с трудом ответила:

— Прошу прощения… конечно же, я могу ошибиться, однако какое-то чувство подсказывает мне, что победителем станет Матрос.

— Какой вздор! — резко произнес Перегрин, но тотчас пожалел, что говорил с Неомой таким тоном, который вряд ли допустим в общении со своей «подругой», за которую все здесь принимали Неому. Чтобы исправить положение, он тут же добавил:

— В конце концов, каждый имеет право на собственное мнение.

Маркиз продолжал смотреть на Неому:

— И все же почему у вас подобное предчувствие, мисс Кинг?

— Не могу… объяснить это, — произнесла она, обращаясь к маркизу. — Это такое же чувство, которое я испытывала сегодня утром, когда точно знала, что справлюсь с Победоносным… Но сейчас я могу и ошибаться.

— Сомневаюсь, — неожиданно сказал маркиз, — а вам, джентльмены, советую послушать мисс Кинг. Она достаточно хорошо разбирается в лошадях и знает, что говорит.

С этими словами маркиз отошел от них, а Перегрин и Чарльз удивленно переглянулись.

— Слышал, что он сказал? — спросил Перегрин.

— Слышал! Может быть, действительно лучше сделать так, как он посоветовал? — предположил Чарльз.

— Да что из себя представляет этот Матрос? О нем никто ничего не знает, — удивлялся Перегрин.

— Пожалуйста… не спорьте, — взмолилась Неома. — Нельзя, чтобы ты все проиграл. Когда мы будем уезжать, не сможем даже чаевые прислуге дать. Ты же знаешь, каким позором это будет для нас.

Пожав плечами, Чарльз сказал:

— Ты говоришь, что выиграет Матрос, да и маркиз это косвенно подтверждает. Почему бы и не поверить в это?

— Да почему ты вообще веришь Неоме? — вставил Перегрин. — Очевидно, маркиз сказал так просто из вежливости.

— Из вежливости? Это маркиз-то? — недоумевал Чарльз. — Ты когда-нибудь слышал, чтобы он так говорил?

— До некоторых пор я вообще не слышал, как он говорит.

— Но ведь ты прекрасно знаешь, какая у него репутация в Уайтсе.

— Знаю, и все же…

Чарльз задумался на мгновение, но затем сказал:

— В конце концов, со своими деньгами я поступлю так, как считаю нужным.

— Но только не ставь все деньги… пожалуйста, — умоляла Неома.

— Хорошо, я возьму лишь половину. Если проиграю, то у нас будет на что уехать домой.

— Вот так-то лучше, — согласилась Неома.

Чарльз удалился и вскоре исчез в толпе. Перегрин, повернувшись к сестре, со злостью сказал:

— Ты ведешь себя, как дура. У нас был такой прекрасный шанс сделать на Алмазе деньги. Маркиз просто посмеется над нами, когда выиграет!

Неома ничего не ответила. Она могла понять, что переживает Перегрин, но ее предчувствие, что Алмаз не придет первым, не изменилось.

Вскоре послышалось: «Они стартовали!» Перегрин подтолкнул Неому к самому краю круга, и они очутились рядом с финишным столбом.

Неома была вся в напряжении. Первая попытка заезда оказалась неудачной. Был объявлен фальстарт. Лошади вернулись на исходные позиции.

— Спокойно, — сказал Перегрин, — говорят, иногда бывает до двадцати фальстартов, прежде чем лошади начнут соревноваться.

— Думаю, такое трудно вынести, — ответила Неома. Перегрин видел волнение сестры и взял ее за руку. — Не переживай! Как только они стартуют, пройдет не более трех минут, как мы узнаем результат. Вчера кто-то сказал, что Дерби для лошади — возможность за две минуты и сорок пять секунд увековечить себя.

Казалось, прошла целая вечность. Но вот опустился стартовый флажок, и лошади помчались. В толпе раздались выкрики.

У Неомы было лишь одно желание — быстрее узнать, права она или ошиблась. И она молилась, чтобы внутреннее чувство не подвело ее.

Глава 4

— Откуда ты это знала? Как ты догадалась? — не переставая, спрашивал Перегрин. К ним подошел улыбающийся Чарльз и стал задавать такие же вопросы.

Но Неома ответила кратко и просто, что не может объяснить, откуда взялась ее уверенность в победе Матроса. Это было чувство, не поддающееся никакому объяснению.

— Прекрасно, теперь мы возвратимся домой с кое-какими деньгами в карманах, — удовлетворенно заметил Чарльз.

— Надеюсь, кроме этих денег, нам удастся привезти домой еще кое-что, более существенное, — тихо произнес Перегрин.

Чарльз и Неома почувствовали себя виноватыми, позволив себе забыть о главной цели поездки в Сит. Злосчастная расписка в две тысячи фунтов продолжала висеть над ними, словно дамоклов меч.

Направляясь к карете, Неома умоляла:

— Пожалуйста, только никому не говорите, что произошло.

— Нет, конечно же, нет. Мы будем молчать. Никто не должен знать о том, что мы предполагали, кто выиграет, — согласился Перегрин.

— Но маркиз-то об этом хорошо знает, — заметил Чарльз.

— Вряд ли можно просить его никому не рассказывать об этом. Но, возможно, он и сам решит не распространяться на этот счет, — предположил Перегрин.

Неома молила бога, чтобы им не пришлось выслушивать обвинения в том, что они ничего не сказали остальным гостям маркиза о Матросе как о возможном победителе скачек.