Свет грядущих дней - [21]
В апреле были выделены особые «еврейские кварталы», многие евреи поначалу надеялись, что это их обезопасит[129]. Семье Рени – исключая Сару, которая уже жила в кибуце «Свободы», и Цви, который убежал в Россию, – было велено в двухдневный срок переселиться со всеми своими пожитками в район, находившийся в нескольких кварталах от главной площади: убогий, с маленькими приземистыми домами и узкими улочками, где раньше жил разный сброд. Им пришлось оставить не только мебель, но почти все, что не уместилось в небольшие сумки. Удалось взять лишь немного постельного белья. По воспоминаниям очевидцев, хозяйки не спали всю ночь[130], лихорадочно пытаясь упаковать как можно больше вещей, дети носились туда-сюда, стаскивая все, что можно было унести на спине или в корзинках: одежду, еду, кастрюли, домашних животных, мыло, верхнюю одежду, рожки́ для обуви, швейные принадлежности и прочие жизненно важные вещи. Сбереженные драгоценности привязали к телу под одеждой. Золотой браслет зашили в рукав свитера[131]. Деньги запекли в хлеб и булочки[132].
Теснота на новом месте была чудовищная. В каждую квартиру втискивали по несколько семей, приходилось спать на полу или на импровизированных двухъярусных койках – Реня спала на мешке с мукой[133]. В маленький дом могло набиться до пятидесяти человек[134]. На редких фотографиях геттовского жилья можно видеть многодетные семьи, обжившие святилище синагоги, людей, рядами спящих под скамьями и на биме[135]. Ни у кого нет возможности даже вытянуть руки. Никакого личного пространства не существовало. Лишь немногим выпадала удача поселиться вместе со знакомыми по прежней жизни, большинству же приходилось жить с совершенно чужими людьми, у которых были другие привычки. Вместе сводились евреи из разных окрестных деревень, разных слоев общества, что усиливало напряженность, нарушало обычный общественный порядок[136].
Даже если кому-то удавалось привезти свою мебель, ее некуда было ставить. Импровизированные кровати складывались в дневное время, чтобы освободить место для умывания и еды; вся одежда висела на единственном гвозде, вбитом в стену; маленькие тазики использовались и для мытья тела по частям, и для стирки белья, которое развешивалось для просушки на соседних крышах[137]. Столы и стулья выносились наружу, составленные друг на друга. По мере того как неделя тянулась за неделей, семья Рени использовала вещи, взятые из старой жизни, в качестве дров. Основы былой жизни сгорали в огне.
Всего немцы создали в Польше более четырехсот гетто[138] с целью сократить еврейское население посредством болезней и голода, а также концентрировать его в определенных местах, чтобы легче было собирать и отправлять на принудительные работы и в лагеря смерти. Это была массовая операция, и каждое гетто имело свои немного отличные от других правила и свойства в зависимости от местной еврейской культуры, местных нацистских установлений, ландшафта местности и внутреннего руководства. Тем не менее основные принципы организации гетто были стандартными по всей стране, от самых отдаленных городков до еще более отдаленных деревень, в первую очередь – лишение свободы.
Поначалу Кукелкам разрешалось выходить из гетто на работу и для покупки еды; равно полякам разрешалось входить в гетто через ворота и продавать хлеб в обмен на ценности. Но вскоре доступ во все гетто был закрыт. Евреи могли выходить из него, только имея особый пропуск, выданный юденратом. Начиная с 1941 года было запрещено всякое передвижение через границу гетто, как туда, так и обратно, и для евреев, и для поляков. Высокий забор закрывал доступ туда с одной стороны, река – с другой. В конце концов любой шаг за пределы гетто стал означать расстрел на месте.
Тем не менее…[139]
Реня надевала на себя одежду во много слоев: чулки, на них еще чулки, сверху платье из толстой ткани, какую ткали польские крестьянки. Эстер надевала два пальто и платок. В темноте, на ощупь, Бэла помогала сестрам застегивать и завязывать одежду, предварительно закрепив на животе несколько сложенных блузок, чтобы для маскировки имитировать беременность. Они рассовывали по карманам, повсюду подшитым внутри между слоями одежды, маленькие предметы – для продажи; всё носили на себе. Только так Реня могла помочь семье – матери и маленькому брату.
