Свержение ига - [25]

   — Где возок? — уже не надеясь на хорошие вести, спросил Матвей.

   — Старшой приказал выпустить! — Стражник перевёл дух и продолжил: — Только сумление на меня взошло — шибко быстро покатились, вроде как бежать настроились... и один с купеческих к ним в возок сиганул... Длинный такой, в красной шапке...

   — Да ты же, дурень, самого главного злодея из наших рук упустил! — скрипнул зубами Матвей. — Несть тебе головы, коли всех тотчас не вернём сюда! — Он протяжно свистнул и крикнул подбегающим дружинникам: — Удрали от нас весёлые, а с ними купец в красной шапке! Нужно всех злодеев сюда возвернуть! Давай, ребята, вдогон! Кто с добычей — тому награда!

Дружинники бросились к коням, а Матвей поспешил к погребу. Он резко открыл дверь и, всматриваясь в прохладную, чуть озарённую снизу тьму, позвал Василия. Ответом ему была тишина. Он позвал громче и услышал слабый стон. Матвей бросился вниз по осклизлым ступеням, достиг подвала, набитого огромными бочками, и в мерцающем свете факела увидел два неподвижных тела. Он подбежал к ближнему, приподнял и повернул его голову к свету. Лицо великокняжеского стремянного было залито кровью. Матвей оторвал кусок рубашки, смочил его в вине, вытекавшем из плохо закрытой бочки, и стал осторожно протирать лицо Василия. Тот застонал и медленно открыл глаза.

   — Живой, стал быть? — обрадовался Матвей, щупая его голову.

   — Звенит башка, — прошептал Василий и громко охнул, когда Матвей прикоснулся к ране.

   — Ничего, браток, потерпи чуток, — начал приговаривать Матвей, смачивая голову и перевязывая её остатком рубахи. — Больно — значит, не мёртвый. А обидчика твоего мы схватили. Жаль только, весёлые на возке удрали, а с ними Федька-вор, что с купцами сюда прибыл. Ну ничего, люди вдогон посланы, авось обойдётся...

   — Это же я выпустить их разрешил... — тихо сказал Василий. — Кругом, выходит, виноваты... — Он сделал попытку приподняться и попросил: — Слышь, Матвей, помоги!

   — Сейчас людей кликну, вынесут тебя, — пообещал ему Матвей.

   — Не надо людей... Хоть на карачках, а сам вылезу... — Василий с трудом поднялся, постоял, опершись на плечо Матвея, и медленно заковылял к выходу. С каждым шагом он держался всё увереннее, а верхние ступени одолел уже сам, оставив плечо своего спасителя. Вынырнув из подвального полумрака, он зажмурился от ударившего в глаза света, а попривыкнув и оглядевшись, велел стоявшему невдалеке дружиннику подвести коня.

   — Ты что удумал? — попытался удержать его Матвей. — Расшибёшься, потом собирать труднее будет!

Но Василий был непреклонен.

   — Сам нашкодил, сам и исправить должен, — объяснил он. — Коли не достану злодеев, так и вертаться не след... У меня такая злоба на себя, что всю хворь разом вышибло...

Федька Лебедев, не жалея сил, погонял лошадь. Кнут беспрестанно свистел, оставляя пыльные полосы на её крупе. Но лесная дорога не для быстрой колёсной езды. Возок скакал мячиком, трещал на ухабах и готов был вот-вот развалиться. С косогора скоморох Тимошка первым увидел настигавшее их облако пыли и предупредил:

   — Вдогон за нами пустились!

Федька обернулся и понял: не уйти. Дорога шла по правому берегу Яузы. Ещё немного, и она свернёт на Владимирский большак. В иное время там можно легко затеряться, но сейчас большак малолюден. Нужно было что-то решать, и Федька придумал: он придержал возок у поворота, бросил вожжи Тимошке и спрыгнул в придорожную траву. Продираясь сквозь чащобу, отделявшую дорогу от Яузы, он услышал топот промчавшихся мимо коней и прикинул: «Четверток от часа осталось мне — пока догонят возок, пока узнают, что я убег, пока искать будут...» Он вытянул руки вперёд и, прикрываясь от хлёстких ветвей, поспешил к берегу реки.

Василий достиг дорожного поворота, когда приметил своих людей, возвращавшихся из догона.

   — Упустили? — встревоженно выкрикнул он.

   — Куды им деться? — успокоил его один из дружинников. — Малой-то пробовал было в кустовьях схорониться, ну дак у нас — не у Проньки, живо вытащили! Беда одна — купчишка-то по дороге высигнул и дал деру.

   — В каком месте — вызнали?

   — Здеся указали, на повороте. Сначала запирались — не приметили, дескать, но мы им память укрепили! — Дружинник потряс плетью.

Василий огляделся и задумался: «Отселя ему два пути. Один — прямо, к пристанищу. Тама лодок тьма, по воде уйти можно. Другой — к берегу. Переплывёт на тот конец, а в Заяузье смолокуры-лешаки живут, народ шальной, кого хочешь схоронят. Будь на его месте, сам бы туда подался».

Он послал часть людей к пристанищу, а сам с остальными повернул к реке. По обрывистой, заваленной буреломом крутизне шлось не ходко, и деревья стегали, норовя попасть в раненую голову, но Василий упорно продвигался вперёд. К нему постепенно возвращалась уверенность, а собственная вина уже не казалась слишком большой. «Я нюхом чуял, что злодей с купчишками послан, — думал он. — Кабы не остановили на полпути, давно б на Федьку вышел и всё вызнал... А и чернец хорош! — вспомнил он Матвея. — «Ищи человека сухого да лёгкого» — высчитал вёдро, а на деле — воды полные ведра».

Река открылась перед ним неожиданно, и так же сразу увидел он в её водах красную шапку. Пловец уже пересёк середину и быстро приближался к левому берегу.