Сверкающие глаза - [2]

До прибытия оставалось двое суток. Двое суток. А у него, командира десантного экипажа уже сводило пальцы обеих рук судорогой. Сводило так, что от боли он едва не подвывал. Потому что он Знал.

Знал, что до войны с синтетиками остались эти двое жалких человеческих двадцати четырех часовых суток. Знал то, во что боялись поверить лощеные дяди в адмиральских мундирах, воображавшие себя крутыми стратегами и способные гарантированно упасть в обморок из за внезапно отказавшего голопроектора в своей гостинной. Знал то, что могло обеспечить мгновенный инсульт с инфарктом в одном корпусе любой из адмиральш, для которых пятнадцатисантиметровые каблуки стали более привычными, чем стандартные армейские берцы. Знал то, что было смертным приговором для восьмидесяти. Восьмидесяти процентов населения всех человеческих колоний, с великим трудом выстроенных на кое-как освоенных и как-кое оформленных юридически за Землей планетах. Знал то, что было погребальным саваном для тысяч восемнадцатилетних юнцов, ненамного более младших, чем Дженкинс, надевших форму ВКС Альянса Систем. Им гореть в этих жестянках. Им гореть в тесных кабинах артсистем. Им гореть в десантных капсулах. Им. Им. Им. Гореть и умирать, пытаясь даже не выжить. Успеть понять, осознать… Если уж не принять…

Принять Факт. Факт столкновения. Факт столкновения с Машинным Разумом. Для которого. Любой. Разумный органик. Только враг. Только противник. Только подлежащий уничтожению.

В голове зверевшего командира десантного экипажа билась одна мысль. Колокольным набатом билась. Не тем, пожарно-заполошным. А тем, от которого по спине как теркой продирает. Одна мысль: "Нас. Не. Учили. Воевать. С. Машинами.". И от этой мысли веяло. Горечью веяло. Сворачивающей все лицевые мышцы в страшную гримасу. Гримасу, предвещавшую ярость. Загоняемого в угол разумного существа ярость. Решившегося сбросить маску Цивилизации и явить врагу другую. Вторую маску. Маску Зверя.

Пальцы обеих рук Шепарда сжались в пудовые кулаки. Способные остановить борца сумо на низком старте. Двух борцов. Трех. Пятерых. Остановить насмерть. За долю секунды. Эн-Семерка. Лучшие. Супербойцы. В любое время. В любом месте. Любую задачу. Выполнять. Точно. Полностью. В срок. И никак. Иначе.

Шепард почувствовал, как беззвучно расправляются плечи под форменной курткой. Как напрягаются мускулы. Как пытаются сойтись лопатки, зажимая позвоночник в тиски. Как деревенеет шея, выпрямляясь в строгие вертикальные девяносто. Как подбородок занимает положение бульдозерного ножа, не сулящего ничего хорошего тому, что окажется перед ним. Как едва-едва расслабляются мышцы, позволяя челюстям оставить между зубами несколько миллиметров свободного пространства. Несколько. Миллиметров.

Со стуком сошлись каблуки берцев. Носки ботинок привычно приняли уставное положение. Ноги выпрямились полностью, подняв туловище на максимальную высоту. Живот привычно напрягся, грудная клетка расправилась, дав возможность легким закачать в себя еще немного воздуха. Руки пали вдоль тела, ловя условные линии боковых швов и становясь с ними едиными.

Далеко в углу сознания мигал маячок, высверкивая только один код. Не человек. Не человек. Не человек. И Шепард, выпрямившийся как струна перед обзорным иллюминатором не торопился. Не торопился вступать в изматывающие, ненужные, вредные дискуссии с этим маячком. Он знал. Знал одно: "Для того. Чтобы. Победить. Машину. Надо. Выложиться. Полностью. В кратчайший срок.".

Если бы сейчас кто увидел Джона Шепарда, двадцати восьми лет от роду, сироту, вступившего в Альянс сразу после восемнадцатого дня своего рождения. Он бы изумился. Настолько стоявшая перед распахнутым во всю стену иллюминатором фигура не походила на прежнего командира десантного экипажа фрегата. От нее веяло силой урагана и мощью селевого потока, неудержимостью шторма и могильным мраком склепа. А самое страшное исходило от лица коммандера, неподвижного и застывшего как шаманская маска. Белки глаз светились тысячами искр, а зрачки по своей черноте и бездонности легко оставляли позади глаза азари и дреллов.

Перед силой, исходившей из глаз и распространявшейся на добрых несколько метров невозможно было устоять. Можно было только повиноваться. С максимальной точностью, скоростью и полнотой.

Сейчас лицо капитана не нуждалось в том, чтобы разжимать плотно сжатые губы. Слов не требовалось. Поворот головы уже был способен обрушить стенки стоявшего далеко внизу, в трюме фрегата морского контейнера в пыль. А если бы к повороту головы добавилось движение глаз… Контейнер бы просто перестал существовать как материальное тело. Мгновенно. С любым содержимым. Со всем содержимым.

В мозгу Шепарда вспыхнул и развернулся экран. Состояние корабля. Состояние вооружения. Состояние экипажа. Курс и дальность хода. Местоположение корабля в пространстве Млечного Пути и в данной звездной системе. Лавина данных. Капитан стоял недвижимо, впитывая её, обрабатывая, сортируя. Десять процентов, говорите?! Двадцать?! Тридцать?! Сорок процентов мощности головного мозга, говорите, работают у среднего разумного человека?! А восемьдесят – не хотите?! А сто?! А кратность?!