Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 - [29]

— Доберманы? — я стала вглядываться в сгущающуюся тьму. — Миссис О’Шейн уже сказала мне о них.

— Да нет же, присмотритесь внимательнее. Там что-то еще.

Краем глаза я заметила, как мистер Хороси кивнул. Миссис Хороси прижалась к нему.

— Смотрите, — повторила Келли, — вон там, в тени, видите?

Я снова выглянула, пожалев о том, что не проверила вовремя зрение у врача. И тут я, наконец, увидела. Хотя это было непонятно что. Тень, тьма, которая двигалась. Независимо от ветра и света уличных фонарей, она текла вниз по улице. Я втащила Келли внутрь и захлопнула дверь.

Никто на самом деле и не думал о кофе, но я все же приготовила. Развела в камине огонь — эта ночь выдалась действительно холодной — и не стала включать свет, а зажгла несколько свечей, — мне показалось, что они будут уместнее, и мы собрались у очага. Но постепенно все переместились к окнам: часть — к полукруглому окну в гостиной, часть, пройдя через холл, устроилась у такого же в столовой. Келли подставила стул к маленькому угловому окну, которое выходило прямо на дом Петерсона.

Все болонки были во дворе, расположившись, как обычно, в два полукруга. Такие крохотные, они сидели напряженно и прямо, повернувшись к крыльцу, как будто, стоя на носу корабля, с веселым и бесстрашным видом плыли в открытое море. За ними стояли в три ряда, как римские легионеры, большие черные доберманы с рыжеватыми подпалинами. В середине первого ряда сидела более крупная собака, которая так походила на Сибоя, что у меня даже перехватило дыхание. У крыльца миссис О’Шейн и вдоль запущенной изгороди Петерсона притаились те самые тени.

Неожиданно из дома вышел Петерсон Даже с такого расстояния я разглядела, что его лицо украшает широкая наглая ухмылка, — видимо, от сознания того, что он крутнул штурвал чуть сильнее, чем Элизабет, и исход предрешен.

Тени двинулись вперед, будто их что-то подтолкнуло, но что — я не могла понять. За минуту они переместились от изгороди до середины двора. Собаки в рядах забеспокоились. Доберманы повернулись к сгусткам теней. Болонки придвинулись ближе к ступенькам крыльца; они не спускали глаз с Петерсона, и он, как мне показалось, отступил на шаг к двери. И тут я заметила, что не дышу от напряжения. Что, собственно, могли сделать эти мерзкие создания собаке, которая была уже мертва?

И тут одна из теней коснулась передней лапы одного из доберманов. Собака взвыла. Но это был не вой одинокой собаки в ночи, а пронзительный, невыносимый визг, похожий на крик. Я услышала, как ахнула Келли Хороси. Там, где тень коснулась лапы, она как будто выжгла кожу и мясо до белоснежной кости. Тень скользнула вперед. Собака, ни секунды не колеблясь, подбежала к ней на трех здоровых лапах и прыгнула прямо в нее. Рваные клочья тени отлетели к изгороди, сморщились в комочки и пропали.

Дальнейшие события я помню, как в тумане. Мы обсуждали их с семьей Хороси, миссис О’Шейн и Дональдами весь последующий день, но так и не смогли восстановить в точности то, что произошло.

Вот что я увидела.

Исчезновение одной тени заставило других застыть на несколько томительно долгих секунд. Усмешка сползла с лица Петерсона. Болонки наблюдали за доберманами, которые, не отрываясь, следили за тенями. Кроме одного, того большого пса, что был так похож на Сибоя, — он вдруг развернулся и внимательно посмотрел на дорогу. Взглянула и я.

Со своего крыльца быстро спустилась Элизабет и побежала по улице к дому Петерсона. Мы увидели, что она остановилась на обочине и что-то громко ему прокричала Он что-то крикнул в ответ и захохотал, указывая на тени, которые стали стягиваться к крыльцу. Она показала на собак и помотала головой. Петерсон вновь расхохотался. Тени снова начали подбираться к собакам. Доберманы вскочили, и шерсть у них на загривках поднялась дыбом. Элизабет застыла на месте. Петерсон вдруг прекратил смеяться и оглядел ее с какой-то опаской. Она подозвала собак. Наклонясь к ним, стала гладить и целовать их. А потом вышла вперед них и направилась к теням. Петерсон заорал на нее, срываясь на визг и вцепившись руками в шаткие перила крыльца. Больше он не смеялся.

Элизабет продолжала идти по лужайке. Дойдя до теней, она привлекла к себе большого добермана, похожего на Сибоя. Он подсунул голову ей под руку. Элизабет остановилась и посмотрела на него. Оглянулась на остальных собак и перевела взгляд на своего спутника. Так, положив руку ему на голову, она вместе с ним вошла прямо в гущу теней.

На этот раз никто не издал ни звука. Они вошли. И пропали. Все было кончено. И тени растворились. Собаки сошли со своих мест и понюхали землю. А затем, не обращая никакого внимания на Петерсона, развернулись и побежали вниз по улице, все дальше и дальше, пока не пропали вдали.

Рано утром ко мне прибежала Келли Хороси.

— Посмотрите-ка, что происходит, — сказала она.

Я вышла с ней и увидела, как Петерсон выносит из дома коробки и грузит их в свою машину Он постоянно оглядывался через плечо, как будто чего-то боялся.

— Как вы думаете, он действительно уезжает? — прошептала Келли.

— Думаю, независимо от того, уедет он или нет, оно его настигнет.