Сверхновая американская фантастика, 1995 № 04 - [38]

На борту космического корабля капитан Сериналь вызвала Ким на совещание так срочно, что у той почти не хватило времени на то, чтобы избавиться от привкуса желчи во рту. По дороге она пила шипучку, свободной рукой дотрагиваясь до гладкой стены коридора. Ее комбинезон уловил прошедший через ноги разряд и стал бордовым с серебряными зигзагами, чтобы гармонировать с цветом пола.

— Хорошая работа, младший лейтенант, — сказала капитан.

Она сидела в дальнем конце комнаты для совещаний за вращающимся столиком, ее собственный комбинезон пылал ярко-красным цветом. Кивком она велела Ким занять место слева от нее. Пол и потолок, такие же гладкие, как стены, с которыми они встречались в закругленных углах, закручивались бледными узорами, напомнившими Ким выцветшую версию драпировки стола у инопланетян. Ким замутило. Ее комбинезон некоторое время мерцал, выбирая между узорчатым покрытием и стулом «под дерево», и, наконец, остановился на зеленовато-коричневом.

— Мы проследили за вашими переговорами с Обаяшками, — сказала капитан, — в переговорное устройство были вставлены объективы.

На экране около овальной двери появилось изображение комнаты встреч примерно на уровне ключицы Ким.

— Спутники на стационарной орбите передали нам сигналы. Начни сначала и выключи звук, — сказала она технику. — Я хочу выслушать комментарии младшего лейтенанта.

— Я не знала, что делать, — дрогнувшим голосом произнесла Ким.

Капитан Сериналь выглядела удивленной.

— Теперь все кончено, — сказала она. — Все, что вы сделали, похоже, сработало. Я просто хочу прогнать эти переговоры еще раз, пока впечатления свежи у вас в памяти.

— Ладно, — сказала Ким, хоть ей хотелось забиться к себе в каюту, принять успокоительное и вздремнуть.

Они проработали всю встречу до мельчайших деталей, капитан Сериналь и пара ксенологов расспрашивали Ким о каждом слове хозяев, о вкусе каждого соуса и о приблизительной температуре кубка для омовения в конце трапезы. Она отвечала, когда могла, часто говорила «Я не уверена» и как-то ухитрилась пройти через это.

— Завтра, — сказала капитан Сериналь, — вы сможете…

— Может, кто-то другой это сделает? — спросила она. — Теперь, когда вы знаете все этапы?

— Но что, если этапы будут другими? — спросила капитан. — Завтра «формально или серьезно», а это может быть не то же самое. Пока что вы лучше всех реагировали на реплики хозяев.

Ким отнюдь не чувствовала себя лучше всех.

— Я не знала, что делать, — сказала она. — Все это время я не знала, что делать. А завтра, даже если все будет точно так же, я не думаю, что смогу…

— Сможете, — сказала капитан, — и сумеете. — Она одарила Ким начальственным взглядом. — Поспите немного и поешьте чего-нибудь нормального. Затем вернетесь сюда часов через восемь. На этот раз мы сможем дать вам больше — раз мы уже видели, как Обаяшки действуют. Осторожные создания — ну точно как вы.

Ким кивнула и как-то умудрилась добраться до каюты раньше, чем ее снова вывернуло. После новых впечатлений на планете интерьер корабля — даже ее собственной каюты — казался чужеродным. Гладкая поверхность, отталкивающая пыль. Вентиляторы, отсасывающие отработанный воздух и заменяющие его на свежий. Отсутствие звуков и запахов на самом деле не было отсутствием — просто эффективной маскировкой.

Ее сегодняшний путь от челнока до комнаты встреч, пусть он был поспешным и коротким, пробудил острую тоску по земле — скорее, по почве — и по открытому небу. Чужой эквивалент травы — коренастые широколистные кустики, сквозь которые проглядывала земля, заставили ее отчаянно скучать по траве. Или даже по ковру — что угодно, только не этот гладкий, чуть пружинящий материал, образующий интерьер корабля.

Даже с транквилизатором она засыпала с трудом. Ей удалось проглотить немного супа — ничего больше. Ей снилось, что она погружает еду в неправильный соус, и каждый раз, когда она пыталась обмакнуть пальцы в сладкое масло, кубок отбегал прочь на своих маленьких ножках. Са-ме-ка стояла на голове, и улыбка ее постепенно превращалась в оскал, который, в свою очередь… Ким наполовину проснулась и вкатила себе еще одну дозу транквилизатора — последнюю дозу, которую выдал ей корабль. Она была совершенно одуревшей и наконец смогла заснуть.

Но это значило, что когда будильник, вделанный в наручные часы, разбудил ее, и она отправилась на совещание, она все еще была одуревшей. Она натянула свежий комбинезон и быстро проделала ультразвуковой массаж лица. «Я не смогу этого сделать», — прошептала она самой себе.

Все остальные на корабле, похоже, полагали, что сможет.

Долгий миг после того, как Ким прибыла, Са-ме-ка продолжала глядеть на дверь. Ее сопровождали еще два Обаяшки — женского и мужского пола.

— Слабые или плохие едоки хорошо или хорошие вопросительная интонация.

Может, от нее ждали, что на этот раз она кого-то приведет с собой? Может, это и означало «формально или серьезно»? Ее пальцы зарылись в груды тканей на скамье — так, что Обаяшкам за столом этого не было видно.

— Едоки все еще плохие, — сказала она медленно, стараясь говорить твердо. — Они не научились от Ким.

Принято? Са-ме-ка прекратила разговор. Она взяла маленький кувшинчик светло-желтого масла и начала выводить свои узоры.