Сверхновая американская фантастика, 1995 № 01 - [36]

— Салют, — сказал он.

Он всегда так ее приветствовал. Памела находила, что это весьма идиотская привычка, но старалась мириться с некоторыми неудобствами «во имя великой любви». Потягиваясь, она пробормотала:

— Никогда больше не дам тебе ключ.

Он поцеловал ее в лоб:

— Я хотел позвонить, но побоялся разбудить тебя.

— Да, это была бы великая трагедия.

Дональд выключил телевизор, помог Памеле подняться с дивана, обнял и так, в обнимку, повел в ванную. Она было хотела сказать ему, что способна добраться до туалета без посторонней помощи, но передумала. Собственно она радовалась его приходу, и совсем ни к чему было начинать перепалку.

Когда они легли, Дональд сказал:

— Я нашел работу. Буду заниматься маркетингом.

— Мои поздравления, — сказала она, зевнув.

Позже, чувствуя себя совсем проснувшейся, она как бы невзначай поинтересовалась:

— Как ты думаешь, что такое грех?

Дональд откликнулся:

— Что?

Памела приподнялась на локте:

— Я хочу спросить, ты веришь в грех?

Дональд изумился:

— Ты чувствуешь себя в чем-то виноватой?

— Да нет, — протянула она, совсем не будучи в этом уверена.

— Ты хочешь сказать, что нам пора пожениться?

— Нет, — она чувствовала во всем теле усталость и поняла, что не может больше спорить, — я, наверное, просто думала вслух. Просто я сегодня говорила с одним человеком, и он заставил меня задуматься о том, что же все-таки люди называют грехом.

— С каким человеком? — сон слетел с Дональда и голос прозвучал слегка сердито.

Памела пожалела, что завела этот разговор.

— Да ни с каким. Обычный бродяга. Он что-то там бормотал насчет греха, а мне это почему-то запало в голову.

Дональд включил ночник.

— Интересно, зачем это тебе понадобилось разговаривать с бродягой, да еще и задвинутым на религию? Именно такие шизоиды и становятся маньяками-убийцами.

Памела откинулась на подушку и закрыла глаза.

— А я с ним и не разговаривала. Он клянчил у меня деньги и что-то бормотал. Я дала ему деньги, и он отстал. Вот и все.

— А сколько ты ему дала?

— Не волнуйся — не разорюсь.

Дональд возмущенно фыркнул:

— Учитывая, сколько ты получаешь на своей прекрасной работе, разориться для тебя — пара пустяков.

Памела тысячу раз говорила ему, что ее финансовые проблемы его не касаются — хотя в данном случае он был безусловно прав — но сейчас у нее уже не было сил спорить. В конце концов, он ведь приехал из Канзас-Сити специально, чтобы провести с ней ночь, а ведь мог бы спокойно переночевать там в отеле за счет своей новой фирмы. Тем более теперь, когда они оба окончательно проснулись, есть масса куда более приятных вещей, чем ругань. Она повернулась к нему и целовала его до тех пор, пока у него не пропала охота разговаривать.

Занимаясь любовью с Дональдом, Памела размышляла о том, не является ли такой способ решения конфликта грехом — с точки зрения Григгса.

Позже она лежала, уставившись в пустоту, и думала о том, как хорошо было бы родиться кем-нибудь другим. Дональд вернулся из ванной и рухнул на постель рядом с ней.

— Ты Меня измучила, — заявил он, я соображаю не лучше, чем консервная банка.

Памела покосилась на него с неодобрением.

— Не прыгай на кровати, о'кей? Если ты пробьешь дыру в полу, платить за ремонт придется мне.

Он выключил свет и повернулся на бок, сказав:

— Извини.

Памела хотела было сказать что-нибудь ласковое, но раздумала, побоявшись, что будет только хуже.

Засыпая, она желала только одного — не видеть снов.

Разбудили ее душераздирающие звуки тяжелого рока. Из радиобудильника неслась «Лестница в небо». На всякий случай она стукнула по нему, уронив будильник на пол.

— Извини, дорогая, — донесся голос Дональда из ванной.

Памела села.

— Что происходит? — заорала она. Язык едва ворочался, словно заржавел.

— Я тебя не слышу из-за «Лед Зеппелин». Что ты его вообще настроила на это старье?

Она наклонилась и выдернула шнур из розетки. Перед тем как погаснуть, оранжевые цифры показали 7.10 утра.

— Почему ты так рано встал? — крикнула она. — Сегодня ведь суб-б-о-о-та!

Памела почувствовала, как снова заболела голова.

Дональд появился в дверях в рубашке, но еще в пижамных штанах, держа в руках ботинки и носки.

— Я боялся, что у меня не будет времени, и встал пораньше.

— Времени для чего? — Памела старалась говорить спокойно, но это ей давалось с трудом.

— У меня в полдень ланч с новыми боссами, — ответил Дональд. — Поэтому мне надо быть дома к восьми, переодеться и помыться. Если бы мы жили вместе, можно было бы валяться еще целый час.

Памела уже с трудом сдерживала свой гнев:

— И то, что мы живем не вместе, это, конечно, моя вина.

Дональд в изумлении уставился на нее.

— Я не говорил этого, Пэмми.

Ее словно током ударило.

— Не смей меня так называть! Я никому не позволяю называть себя так.

— Хорошо, хорошо, — ответил он, отступая в гостиную.

Памела вскочила с постели и последовала за ним.

— Ты не хочешь сообщить мне, когда ты сегодня вернешься?

Дональд сел на диван и стал натягивать носки.

— Между прочим, это было первое, что я сообщил тебе вчера ночью. По-моему ты была не слишком сонная. Кстати, я хотел взять тебя с собой, но это, вероятно, создаст проблемы, — он надел ботинки и встал. — Между прочим, Пэм, в квартире очень прохладно, чтобы бегать нагишом.