Сверхновая американская фантастика, 1994 № 02 - [48]

Черт, я опять отвлеклась. Прости, дорогой. Хотя я никогда и не ходила в записных патриотках, жизнь здесь (трех недель вполне достаточно!) способна перепахать кого угодно. Ну да ладно. Итак, появляется эта самая Пола, жеманничая, приветствует нас и объявляет, что архив закрыт на утреннее заседание, но возможно — ВОЗМОЖНО! — днем будет открыт! Один скромный старичок флорентиец (специализирующийся на культурной истории Позднего Герцогства) осмелился спросить почему. (Учитывая репутацию Полы по части решительных отпоров, я не удивляюсь, что больше ни у кого не хватило духу.) «Снег, — отрезала она. — Все проблемы из-за снега». Ты когда-нибудь слышал что-нибудь более уморительное? Ну какие проблемы, скажи мне на милость, могут быть в архиве из-за снега? Увы, нам оставалось лишь смириться перед неизбежным. И мы все дружно, всей нашей пестрой разноязыкой толпой повалили пить капучино с панини. Был ли разговор о снеге? Нет, конечно. Я оказалась единственной, кто видел его, — остальные умудрились пропустить даже телепередачу. Вместо этого мы подробно обсудили наши научные проблемы и слегка позлословили насчет одного историка искусства, который, вместо того, чтобы пить с нами кофе, отправился покупать бумажную блузку «как у Полы».

После кофе я зашла в церковь Санта Крус полюбоваться чудесными фресками Чимабуэ. Оттуда я вернулась прямо домой и записала свои впечатления, а затем ко мне заглянула Линет, чтобы заодно позавтракать и поболтать. Позволь мне пересказать тебе ее историю, она довольно занимательна.

Для начала, я не помню, говорила ли я, что Линет живет в пригороде? (Я считаю, мне и Иверсонам очень повезло с нашей милой домохозяйкой — она североамериканка — это обстоятельство и оказалось решающим при выборе квартиры.) И я до сих пор все никак не соберусь съездить и посмотреть, как живет Линет. (Бог знает почему, я представляю ее живущей в одной из этих гигантских блочных коробок и вынужденной каждый распроклятый день встречаться с постами безопасности. Одна мысль об этом заставляет вспомнить Полу, которая чувствует себя в достаточной безопасности, чтобы свободно разгуливать по Центру в своей бумажной блузке! Чертовы флорентийские хлыщи!) Как бы то ни было, Линет живет в рабочем квартале, в самой гуще рабочих, большей частью итальянцев (из различных городов-республик), составляющих низшие слои среднеобеспеченного класса. (Только не подумай, что они бедные — вовсе нет! Квартира у каждого буквально завалена всякой там патентованной чепухой с Еврорынка, будь спокоен насчет этого, даже биде и унитазы у них и те «автоматические» прямо из Японии — как раз для людей, которым лень подтереть собственную задницу.) Лишь немногие говорят там по-английски, так что Линет все время настороже, все время.

Но сегодня им удалось застать ее врасплох и нанести оскорбление (хорошо еще, словом, а не действием). Трое парней и одна девушка обвинили ее — как бы ты думал в чем? — нет, кроме шуток, в выпадении снега! Можешь ли ты поверить в это? Она сказала, что они буквально приперли ее к стенке лифта и прочитали целую лекцию на тему, как это ужасно, что такая дикая, поистине варварская страна в любой момент может «ввергнуть в катастрофу весь мир» благодаря наличию у нее «огромной военнонаемной машины»… Но я уже рассказывала тебе об отношении, которому я подверглась с Первого Дня моего пребывания здесь — нет нужды вдаваться в детали. По всей видимости, в квартале Линет считают, что «снег» представляет собой:

а) радиоактивные осадки (причиной которых, без всяких сомнений, являются военные или индустриальные выбросы США;

б) очередной военный демарш США, направленный против Европы, т. е. дальнейшую «демонстрацию силы по отношению к более слабым странам» (это не совсем те слова, которые пришлось выслушать бедной Линет, но обычный жаргон здешних студентов);

в) последствия утраченного контроля над химическим оружием — опять-таки принадлежащим США (кому же еще!). Линет рассказывает, что когда она наконец отделалась от этих людей и очутилась на улице, оказалось, что она попала из огня в полымя. Ей невольно пришлось слушать всех этих людишек в автобусе, которые наперебой судачили о том, какую очередную мерзость выкинули США, что над Арно в сентябре идет снег — противная липкая слякоть, некоторые из них уверяли, что видели ее собственными глазами. (Ты знаешь, как легко распространяются в таких случаях слухи.) Ох, и это еще не все: оказывается, многие здесь всерьез считают, что замалчивание новостей различными радиостанциями объясняется фактом их принадлежности транснациональным корпорациям, которыми, в свою очередь, заправляет агрессивно настроенное американское правительство — мол, таким образом американцы пытаются скрыть очередной свой грубый промах… Как я заметила тогда Линет, если бы американское правительство действительно имело столь огромное влияние на транснационалов, как об этом болтают, наша экономика была бы не в пример сильнее, чем она есть теперь. (Но в Европе, где обо всем принято иметь собственное политическое мнение, не утруждают себя логикой, отнюдь.) Кажется, я начинаю говорить как один из тех политических краснобаев, но мне хотелось бы сюда еще добавить кое-что. Помнишь, я рассказывала тебе в самую первую проведенную мною здесь неделю, как европейские, антиамерикански настроенные политиканы прохаживались снова и снова насчет того случая, когда толпа женщин в Арканзасе в прошлом году ворвалась на склад с целью захватить партию ампул с саморазмножающимся вирусом, полностью уничтожающим рак груди? Тогда, как помнишь, прозвучало рассуждение о том, насколько же глупы и невежественны должны быть американцы, если средний Джо с улицы считает, что раз компания проводит торговые операции на территории США, продукция, так или иначе, принадлежит американцам. Это, в свою очередь, привело к смехотворному заявлению, будто американцы не делают никаких различий между своим и чужим в бизнесе — все в мире, коль скоро затронута американская общественность, принадлежит им, Соединенным Штатам. (Конечно, потом они не удержались от того, чтобы не пропеть обычных своих дифирамбов в адрес Ирака, Колумбии и т. д.) Мое мнение, что все эти господа хотят вертеть фактами, как им вздумается: захотят, будут кричать, что американцы «не знают разницы». А захотят — развернутся на сто восемьдесят градусов и угостят другой небылицей о том, как американское правительство прибрало к рукам всех транснационалов. Удручает то, что подоплека подобных «рассуждений» еще хуже, чем они сами: по существу, это обвинение нашей социальной политики в «геноциде», так как мы считаем, что право на пищу, жилье и медицинское обслуживание должно быть заработано, а не преподнесено на блюдечке. Вообще, слушая болтовню этих людей, чувствуешь себя так, словно попал в Зазеркалье, где все наоборот, и это «наоборот» считается нормой. Не знаю, Ник, если и дальше все пойдет так, как теперь, то, признаться, жизнь здесь — сплошное дерьмо… А послушать старые сказки моего научного руководителя, Флоренция — чуть ли не рай земной: и жизнь-то здесь необычайно богата и многообразна в своих проявлениях, и люди доброжелательны дальше некуда… Ну да! Как будто бы во мне сразу, молниеносно, не узнают чужака с той стороны Атлантики, если не так, то иначе — я имею ввиду, я просто не могу позволить себе ту одежду, которую они здесь носят. Куда бы я ни пошла, на мне постоянно будет печать «оттуда» (вопрос только в том, откуда «оттуда», т. е. из какой страны, — но стоит мне открыть рот, и они мгновенно определяют, что я с севера, так как звук «р» никогда не получался у меня раскатистым в должной степени). Пойду тяпну чашечку кофе покрепче — необходимо собраться с духом перед новым набегом на Архив Если Архив откроют днем, то по расписанию это произойдет как раз через полчаса. (Хотя и не так уж важно быть там ровно, минута в минуту, поскольку что бы я теперь ни заказала, заказ придет лишь в понедельник, самое раннее.) Надеюсь, что твой день складывается удачнее, чем мой до сих пор.