Сверхновая американская фантастика, 1994 № 01 - [45]

— Бабуля однажды рассказала мне историю, — продолжила она, — о своей первой и единственной настоящей любви. Это был странный рассказ, вроде сказки с привидениями, о том, как она однажды жила в будущем до тех пор, пока дедушкина любовь не похитила ее из ее собственного времени и не привела к нему.

Она покровительственно улыбнулась мне.

— Я знала, что это просто сказка, потому что, став взрослой, я познакомилась с людьми, ходившими с бабушкой в школу, с друзьями ее юности еще до встречи с дедушкой. Словом, что-то наподобие научной фантастики. А на самом деле ведь все это правда, не так ли?

Я смог только кивнуть в ответ. Не понимая, каким образом Сэм и все, что ее окружало, кроме моей памяти, могло перенестись в прошлое, как у нее возник целый пласт новых воспоминаний, когда она вернулась в наше время, я все-таки знал, что все так и было. И, глядя на внучку Сэм, я видел, что у нее тоже не осталось никаких сомнений.

— Когда мне переслали ее вещи, — сказала теперешняя Сэм, — среди них я нашла этот пакет. Он адресован вам.

Я видел на пакете свое имя, написанное знакомым почерком. Моя рука, протянутая за свертком, дрожала.

— Не стоит открывать его здесь, — сказала женщина, и я был ей благодарен за это.

— Я… Я лучше пойду… — сказал я, поднимаясь. — Спасибо, что нашли время встретиться со мной.

Она снова грустно улыбнулась мне.

— Я рада, что нам довелось повидаться, — сказала она, провожая меня на крыльцо.

Не уверен, что смог бы ответить ей тем же. Она была в точности похожа на Сэм, звучала абсолютно как Сэм, и от этого делалось больно.

— Вряд ли мы еще увидимся, — добавила она.

Нет, конечно. У нее был муж, семья. А у меня — мои призраки.

— Спасибо, — повторил я и вышел, неся в одной руке скрипичный футляр и коричневый бумажный пакет в другой.

Я не разворачивал сверток, пока не очутился в Силенас Гардене — в Фицгенри-парке, там, где мне всегда становилось легче. А так плохо мне еще никогда не было. Внутри оказались книга и письмо. Знакомое небольшое издание фирмы «Дент и сыновья» шекспировского «Сна в летнюю ночь» — я подарил его Сэм, зная, что это один из ее любимых сюжетов. Издание ничем особенным не отличалось, разве что маленьким форматом, удобным для ношения в сумочке, что Сэм и делала.

Моя дарственная надпись так и осталась внутри, но сама книга выглядела гораздо более потрепанной, чем тогда, когда я ее дарил. Мне даже не требовалось ее открывать, чтобы вспомнить знаменитую цитату из последней реплики Пэка:

Коль вам тема неприятна,

Все легко вернуть обратно.

Вы представьте, будто тени

Вам явились в сновиденьи.

Пьеса, глупостей полна —

Просто порожденье сна[26].

Вот только это не было сном — ни для меня, ни для Сэм. Я отложил книжку на скамью и развернул письмо.

«Дорогой Джорди, — говорилось в нем, — я знаю, что однажды ты прочтешь это и, надеюсь, простишь меня за то, что нам не довелось свидеться, но мне хочется, чтобы ты запомнил меня, какой я была, а не какой стала. Я прожила полную и, в общем, счастливую жизнь, а ты узнаешь только то, о чем я сожалею. Я могу оглянуться назад туда, где мы были вместе, с мудростью старой женщины, и теперь точно знаю, что всему есть свое время. Наше оказалось коротким — слишком коротким, сердце мое, — но оно у нас было.

Помнишь, кто-то сказал, что лучше любить и потерять, чем вовсе никогда не любить? Мы любили и потеряли друг друга, но лучше уж я буду лелеять воспоминания, чем роптать на судьбу. Надеюсь, и ты поступишь так же».

Я сидел и плакал, не обращая внимания на гуляющих вокруг людей. Я оплакивал и свою потерю, и Сэм с ее мужеством, и собственную тупость, с которой так долго отрицал свою же память. Не знаю, сколько прошло времени, пока слезы не высохли у меня на щеках.

Послышался шорох чьих-то шагов на тропинке, и, подняв голову, я без удивления увидел Джилли.

— Ох, Джорди, мальчик мой, — вздохнула она. Села рядом и прижалась ко мне, и я ощутил от ее присутствия несказанное облегчение. Я протянул ей книгу и письмо и молчал, пока она рассматривала первое и читала второе. Потом она медленно сложила письмо и засунула его внутрь томика.

— Как тебе сейчас? — наконец спросила она. — Лучше или хуже стало?

— Все вместе.

Она подняла брови в невысказанном вопросе.

— Верно, для этого и устраиваются похороны, — попытался я объяснить, — у тебя есть возможность сказать последнее «прости», все уладить, будто… — я глянул на нее и встретил слабую ободряющую улыбку, — последний раз повернуть колесо. Но я просто убит из-за Сэм. Я знаю, все, что между нами было, было на самом деле, и знаю, как переживал, потеряв ее. Но я-то мучился всего несколько лет. Она же несла эту ношу всю жизнь.

— Но она ее вынесла.

Я кивнул.

— Благодарение Богу.

Мы надолго замолчали, но потом я вспомнил про Бумажного Деда и поведал Джилли все, что случилось прошлой ночью, показал устройство гадалки, которую получил в соборе Святого Павла. Она прочла мое предсказание, наморщив губы и лоб, но, кажется, не особенно удивилась.

— И что ты думаешь? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Все совершают одну и ту же ошибку. Гадалка не предсказывает будущего, она, как зеркало, показывает настоящее. Отзвук того, что ты уже подсознательно знаешь, вытаскивает это знание из темноты, чтобы ты смог его хорошенько разглядеть.