Сверхигра - [12]

– Что будет завтра, знает только Аллах. После полудня приходи. Если это все, – он обвел взглядом помещение универсама и площадь перед «Киргизией», – останется в наших руках.

– А что с этим? – Я указал на дымящийся труп.

– Он все равно не кыргыз, а из запаса. Одним больше, одним меньше. С тебя 1085 рублей 90 копеек плюс стандартные 500 за уборку и кремацию, коэффициент доставки – три. Кассир посчитает.

– Без проблем.

Он вдруг сменил маску бесстрастия на любопытство, всего на несколько мгновений:

– А зачем абсент? В шашлычном отделе есть жидкость для розжига, она дешевле, да и горит лучше.

Я посмотрел на то место, где только что лежал здоровяк. Его уже унесли, но горьковато-анисовый запах, вперемешку с горелым, остался. Настоящий шашлык на косточках из безмозглого барана и тупого быка. Как я их всех ненавижу…

– Только абсент. TributetoPabloPikasso. Мне кажется, я напоминаю ту дамочку из картины «Любительница абсента», что висит… висела?… в Эрмитаже. Так же задумчиво смотрю на бокал и не понимаю, что из происходящего вокруг есть реальность, а что – галлюцинация, игра воображения и химических формул. Оставьте парафины незадачливым поджигателям. Ведь я не поджигаю «за», но выжигаю «из». Я – сталкер.

Мне кажется, он ничего не понял. Вы бы и сами не поняли, будь вы киргизами.

Лишь спустя несколько минут я смог выйти на площадь и глотнуть свежего воздуха. Относительно, конечно, – из разбитых окон прилегающих зданий с черными опалинами на стенах продолжало веять гарью. Подходы к кинотеатру-цитадели забаррикадированы перевернутыми машинами. Новые и почти новые иномарки – символ успеха и предмет всеобщего вожделения совсем недавно – теперь, после Разбора, стали тем, чем и должны были стать: обычным железным хламом. Из окон бесстрастно взирали в перспективу Зеленого проспекта дула пулеметов да азиатского вида публика, вся при оружии, сновала туда-сюда по своим азиатским нуждам.

«После Разбора? А когда он случился?» – Эта мысль внезапно пришла в голову, но как ни силился я припомнить дату, как ни морщил в потугах лоб, ничего путного на ум не приходило. Наоборот, заболела голова. Домой, под горячий душ. Я провел в Москве три последних дня без помывок-постирушек, иногда под землей, в канализационных коллекторах и поэтому пах ничуть не лучше того ублюдка, которого совсем недавно поджарил.

На стоянке у заколоченного входа в метро, где раньше толпились маршрутки в область, скучала парочка мотоциклистов у своих тяжелых, обшитых стальными пластинами коней. Торговаться не имело смысла, поездка считалась совсем легкой и безопасной. МКАД, эта нейтральная полоса, была совсем рядом, без промежуточных укрепрайонов и улиц совсем анархических, где никто ни за что не может поручиться. А область пропускает практически всех – на КПП «Новокосино», в бывшем «Макдоналдсе», даже не пробивают по угрозной базе, просто проверяют на наличие оружия, а оружия у меня нет. Пулемет на мотоколяске не в счет, это можно, вопрос выживания транспорта. Все чисто!

Пилот, молодой киргиз, ехал аккуратно, неторопливо объезжал покореженные остовы машин, присыпанные подтаявшими кучами снега. Эти парни – самые отчаянные головорезы из ныне живущих. Возить клиентов через воюющие территории, отстреливаться и маневрировать, выжидать и прятаться, чтобы в итоге все равно нарваться на пулю какого-нибудь охотника за мотоциклами. В городе, где на машинах ездить стало невозможным, самый древний дедовский «Урал» стал цениться на вес его золотых запчастей, не говоря уже об этой мощной «Хонде» с самодельной коляской в защитном обвесе.

Шипованная резина месила в кашу ледяной наст, мусор, выступившие на поверхность после долгой зимы человеческие экскременты – все подряд. Голова болела по-прежнему, не в силах вспомнить, что есть начало Разбора и, собственно, что такое сам Разбор? Кто и что разобрал или с кем разобрался, а главное – зачем? Попытки заглянуть в прошлое вызвали лишь новую порцию височно-затылочных страданий в настоящем.

– А какой сегодня месяц, уважаемый?

– Пока март. – Настроение у пилота явно упало. Клиенты с такими вопросами склонны к амнезии и отсутствию денег на проезд. – До завтрашнего дня, когда начнется апрель.

– Две тысячи какого?

Все, приехали, такой точно не заплатит, притворится дебилом, а на территории области убивать опасно, здесь еще какая-никакая власть сохранилась.

– Двенадцатого. Эй, слушай, да у тебя деньги есть, или останавливаемся прямо тут?

– Едем, едем, с деньгами полный порядок, прямо на КПП рассчитаюсь. Такое дело… у меня в последнее время что-то с памятью происходит, большие провалы, наверное, отбили малость. Напомни, с чего начался… ну, это все… Разбор?

– Точно деньги есть? Покажи! – Он говорил почти без акцента. Это странное свойство московских гастарбайтеров – выучить русский до состояния родного всего за год-другой. Даже матерятся со вкусом, сочно, оттягивая три заветных слова до звонкости арбалетной тетивы. – Почти три месяца разбираемся. Не знаю, кто придумал. Говорят, Лужков, ваш бывший начальник, он все подстроил. Нанял каких-то дикеров или не диггеров, короче – диких людей, а те пролезли по подземным трубам на электростанции, на теплосети и повырубали все к шайтану. Первым вроде в Лефортово – чик! И нету света.