Свеча - [7]

А ночью вновь явился Том. Он с укоризной взглянул на меня, присаживаясь на угол моей кровати в замковой комнате, и полная луна глядела из окна через плечо мальчишки, а огонек свечи трепетал на подоконнике, золотя волосы моего друга.

-- Зачем же, зачем ты испугался вчера, в Поезде? Ведь все могло б быть иначе!

-- Но ты пришел. Пришел ко мне, сюда...

-- Ведь ты меня сам пригласил! -- Том улыбнулся и сказал как бы невзначай: -- Ты хотел показать мне подвал. Помнишь? Ты не раздумал?

И снова чувство тревоги... Только я был уверен, что тут не будет никаких арбалетчиков...

Подвал оказался запутаннее, чем обычно, и если бы не оборванная паутина -- я б так и не отыскал вновь спиральной лестницы...

Харона на месте не оказалось, вместо него команда дузеров строила через Лету хрустальный арочный мост, а прохаживающийся рядышком вездесущий волк сжимал в правой лапе табличку: "Плата за проезд -- пийсят копеек". Этажом ниже знакомый мне девол спорил о чем-то с Пресвятым Понтификом...

По ступеням навстречу нам прошел флейтист, наигрывающий что-то на бамбуковой флейте, а за ним терпеливо топала толпа наглых холеных подростков, больше всего напоминающих перекормленных гопников. Глаза гопников были полузакрыты, движения -- рефлекторны.

Том поморщился:

-- Их мысли напоминают болото. Там только нажива и удовольствия, а больше нет места ни для чего!

-- Тогда зачем они идут за музыкантом?

-- Они уверены, что он их ведет туда, где сбудутся их мечты... Жаль, что я не могу почувствовать Флейтиста... Потому что боюсь: неужели есть где-то во Вселенной такое место, где могут осуществиться такие низменные и грязные мечты?!

Вереница скитальцев исчезла в никуда, а мы продолжили движение вниз. Вперед.

На нижнем этаже не было железных ферм и пылающих бочек. Вместо этого протянулась до горизонта бетонная взлетная полоса, а стоящая на ее краю молодая красивая девушка в форме офицера военно-космических сил Земли пела песню-мольбу, обращаясь к небесам. Запомнились только три строки:

Дай мне Бог превозмочь эту боль!

Дай мне Бог хоть на миг стать собой!

Дай мне Бог превратить в сахар соль!..

Песня смазалась, но осталось ощущение безысходности и робкой надежды на чудо.

А тоннеля подземного хода мы снова так и не нашли...

Уже поднимаясь в комнату, Том сказал:

-- "Дай нам, жизнь, лишь остаться собой!"... Вот слова, которые стоило бы там спеть... А просить Бога или Дьявола -- пустой номер: у сильных не просят, если они сами не пожелают предложить и исполнить... Впрочем, потеряв себя, просить уже бесполезно... А оставшись собой -- и без сильных сохранишь свою честь и совесть...

В комнате Том осторожно погасил свечу и легко выпрыгнул в окно. Я кинулся к распахнутым створкам, крича на ходу: "Высоко! Разобьешься! Сто-о-ой!!" и проснулся. Свеча не горела, но воск еще был мягким и горячим. Она сгорела на две трети.

Окно было нараспашку, и я выглянул наружу, с облегчением увидев, что внизу нету ни тела, ни следов от падения с такой высоты...

День был неумолим в своей буденности. И в какой-то миг я осознал вдруг неумолимость законов этой сказки. Три желания джинна, три орешка для Золушки, три встречи с другом... Едва догорит свеча -- и я уже никогда больше не увижу Тома. Я ринулся к выходу, но мне снова не удалось вырваться наружу. Я молил и грозил, но что может сделать мальчишка каменному крылатому дворецкому? Не кусать же его, в самом-то деле! Я вернулся в комнату и плакал, плакал до вечера, осознавая бессилие что либо изменить. А вечером решил не зажигать свечу. Твердо решил. Что ни случится -- она не сгорит, и сказка не уйдет.

И в третью ночь, как и во вторую, Том присел на уголок кровати. Он возник из ниоткуда, словно корабль Теней... Но сегодня он был странно печален.

Он полез под подушку и вытащил оттуда огарок свечи, спрятанный мною. Подковырнул ногтем, поправил фитилек. Вздохнул. Лишь грустная улыбка тронула губы Тома.

-- И этим ты поманил меня... Простая свеча, простой осколок подзорной трубы и простая мечта о встрече зажгли маяк, ярче которого я не видал...

Свеча задымилась и зажглась. Сама собою.

Так началась третья ночь...

Ночь третья... Она мне запомнилась кусками. Обрывками. Каждый из них -грань кристалла событий, осколок. И только вместе они собираются из отрывочного разрозненного пунктира в цельную картину...

Темнота. В темноте детская рука держит горящую свечу. Отчетливо видно только пламя и кусочек пространства вокруг него.

В темноте звучат голоса:

-- Сегодня последняя ночь... Я ухожу...

-- Так это правда?

-- А ты думал, что сон?

-- Кто ты?

-- Ты знаешь ответ -- Том. Тот, кто готов тебе помочь...

Свеча щелкает, пламя мечется и снова замирает, еле-еле подрагивая.

-- Ты готов уйти со мной? -- спрашивает первый голос, детский, но не по годам серьезный. Это Том.

-- Да... -- отвечает второй голос, тоже детский, но какой-то немного печальный. И все же это -- не печаль отчаяния, а скорее -- печаль птицы в золотой клетке, которая еще не поверила, что вдруг дверца открылась. Мой голос...

-- И ты не пожалеешь ни о чем, что оставляешь здесь? -- продолжает первый голос.