Сватовство - [66]

Да почему испугался? Он-то, Митька, при чем? Не он женихается — Алик. Пусть у него и болит голова.

Митька распахнул створки окна. Было по-вечернему прохладно и сыро. Но заря еще не догорела, играла румянцем вполнеба.

На реке полоскали белье — четыре бабы сразу сошлись на помосте. Согнутся — так одна другую чуть в воду ненароком не сталкивают.

Батюшки-светы, да это Павла Ивановна со своими квартирантками! Ну да, ее выводок. Вон как хорошо приурочила стирку — как раз к приезду помощников.

Митька выпутал ногу из петли, схватил ведра — и на реку.

В двадцати шагах от помоста, приспособленного для полоскания белья, переброшена с одного берега на другой половица — ее в Полежаеве лавой зовут — идешь по ней, так она прогибается, будто живая, вода хлюпает, как в пожарной помпе.

Митька вылетел с ведрами на середину лавы. Она огрузла в воду, и по ней ручейком заструилась рябь.

Митька присел на корточки, стал делать вид, что разгоняет пустым ведром тину, а какая к осени тина, вода уже давно отцвела, прозрачнее родниковой.

Павлу Ивановну девки совсем отстранили от дела. Она стояла на бережку и только поглядывала, как они полощут ее белье.

Павла Ивановна по-старушечьи прищурилась и узнала Митьку.

— Митрий, — крикнула она, — вы не баню ли ладитесь топить?

Всунулась, без нее уж не обойтись. Митька промычал ей в ответ что-то нечленораздельное, и самому не понять что.

— А-а, — удовлетворилась ответом Павла Ивановна. — А у меня местодочерницы-то, — она кивнула на квартиранток, — и работать мне не дают. На старости лет хоть понежусь…

Девчонки усердствовали, будто и не слышали похвалы. Одна только беленькая — ее, наверно, Светой-то и зовут — выпрямилась, держа на весу красные, как гусиные лапки, руки.

Ну и невесту выбрал себе Алик. Ничего не скажешь, два лаптя — пара: ни он, ни она на работе не надорвутся. Ручки, видите ли, уже отморозила. В летней-то воде…

Светлана тыльной — сухой — стороной ладони поправила волосы — воды боится, работница, — проследила, как Митька прошел мимо них с полными ведрами, и только тогда наклонилась к оцинкованному баку, доверху набитому бельем. Дома-то, похоже, и не поласкивала: Митька сразу отметил, что движения у нее не такие сноровистые, как у подруг. Того и гляди, утопит то, что полощет.

Митька принес воду в дом. А куда ее? Не баню же в самом деле топить! И не капусту поливать в огороде! Для питья наношено из колодца с утра — до краев в кадку залито. Даже на пойло корове в печи полнущие чугуны стоят. Митька заглянул в умывальник, хоть он пустой. Но ведь он не резиновый, два ведра в него не войдут. Четыре кружки отчерпнул — и все. Остальную воду пришлось выплескивать на улицу.

Митька наклонился над зыбкой — на какой щеке брат лежал, на той и лежит. Для надежности Митька качнул его пару раз — и опять к окну.

А на реке уж веселье. Девчонки хохочут. Светка даже на берег выскочила, приплясывает по траве босыми ногами. Ах, вон оно что, подол вымочила, платье так к голяшкам и льнет.

Павла Ивановна сквозь смех выговаривала квартирантке:

— Примета такая, Светочка, есть: белье полощешь да с речки с мокрым подолом домой придешь — в мужья пьяница достанется.

— А я примет не боюсь, — не унывала Светка и знай себе выплясывала на лужку.

Митька схватил ведра и снова было кинулся на реку за водой. Что за бес потянул его? Как от ума отстал… Ведь Павла Ивановна опять спросит, не баню ли затеяли Микулины топить. Да еще, чего доброго, припрется к матери, скажет, нельзя ли и ей после всех помыться.

Нет, надо пластинку менять… Самовар, что ли, вычистить на реке? А то стоит на комоде, весь в белых подтеках накипи.

Митька вернулся в избу.

Вот только бы Никола не проснулся. Да вроде не пора: недавно уснул… Вон как сладко причмокивает. Ничего, не на полгода Митька его и оставляет…

Самовар в охапку — и под гору.

Павла Ивановна, конечно же, не пропустила Митьку мимо себя, окликнула:

— Не гостей ли, Митя, ждете — самовар-то чистить несешь?

Митька, запылав красной рябиной, отвернулся от нее: ну, что за старуха такая — и до всего-то ей дело. Несу и несу… Значит, надо.

— Не грязному же ему стоять, — ответил Павле Ивановне, придя в себя от смущения.

— Вот молодец-то какой, — похвалила его Павла Ивановна.

А Светка, не успокоившаяся от баловства, подбоченилась и спросила у Митьки с вызовом:

— А вы, мальчик, пьяницей не вырастете?

Митька стушевался, не зная, как отбрить эту трещотку. Но в мыслях отметил: все-таки на «вы» назвала, значит, не такой уж и «мальчик».

Павла Ивановна замахала на Светку руками:

— Митрий-то пьяницей? Ой, дева, поберегись, а то за такое карканье чирей на языке вскочит.

Светкины подруги тоже бросили работу: еще бы, на берегу бесплатный концерт.

Митька покосился в их сторону: ничего девчонки, приглядистые. Они тоже посматривали на него с любопытством. Митька, чувствуя на себе их взгляды, зарделся еще сильнее, шагнул с луговины на песчаную отмель. Он хотел было закатать штанины, но при девчонках сделать это постеснялся, и отхлынувшая от противоположного берега им же поднятая волна выплеснулась ему на колени.

— Мальчик, и вы подол замочили! — крикнула Светка. — У вас жена тоже пьяницей будет… А у меня — муж… Может, на этом мы с вами и сойдемся? А?