Сватовство - [52]
И ответить не может.
Перед каникулами Вера задерживалась в школе до вечера. Проводила дополнительные занятия с отстающими, проверяла у них тетради. А ребята, скучая, склонялись над партами, и, если вдруг по большаку проходил трактор, все, как по команде, поворачивали головы к окнам и, тоскуя, смотрели, как трактор уходит.
Снег давно сгорел, и только в затайках, упрятанных от солнечного луча, спаялся ноздреватым льдом, почернел. Вдоль канав легла протопь, и ребята бегали в школу уже босиком. Вот сейчас они ждали, когда Вера отпустит их и когда можно будет по прогретой солнышком тропке пуститься наперегонки.
Под печкой трещал сверчок, готовил к лету свой посвежевший голос. И Вера вся жила ожиданием лета, ощущением беспечной свободы. Она не знала еще, не прикидывала, как и где проведет каникулы. Она словно через туман шла к этим каникулам. Сначала съездит домой, а потом будет видно.
Дверь вдруг скрипнула, приоткрылась. Павла Ивановна пальцем подзывала Веру к себе. «Уж не Митька ли?» — испугалась Вера. О Митьке она боялась и думать. Ей иногда приходила в голову мысль, что, может, она недостойна племянника Павлы Ивановны, что, может, поэтому судьба и разводит их, что, может, Вере, как и хозяйке, суждено жить одной. Ведь сколько среди сельских учительниц одиночек. Их женихи не приехали к ним, и они, не дождавшись, тихо состарились в своих Раменьях. Ну и что, если мир пополнится еще одной старой девой?
Вера испуганно смотрела на Павлу Ивановну: хозяйка не прибежала бы просто так, от нечего делать, в школу. Видно, была причина.
Павла Ивановна вывела Веру в коридор, спросила шепотом:
— Знаешь ли новость-то? — И, не дожидаясь ответа, выпалила: — Инженер едет в колхоз работать. Молодой, неженатой.
Она стояла и улыбалась.
Везде хорошо
Мотоцикл с ревом выскочил из-за поворота, и куры, гревшиеся в пыли, суматошно бросились через дорогу, едва не угодив под колеса.
«Куриц-то передавишь!» — хотела крикнуть Татьяна, но Петька, не останавливаясь у киоска, помахал ей рукой:
— Привет работникам связи!
За спиной у Петьки сидела Тамарка Братушева. Косынка у нее съехала на шею, платье вырывалось из руки и оголяло ноги. На ухабах Тамарка притворно взвизгивала, а Петька, не оглядываясь, прибавлял газу. Пыль желтым сеевом колыхалась за ними.
«Ну, заяц-хваста, — подумала Татьяна о Петьке и закрыла окошечко киоска, потому что на зубах у нее уже стал поскрипывать песок. — Ну, барахло. Надо же: по Первомайской не поехал на мост, а крюку дал, чтобы промелькнуть с Тамаркой». Да ведь Татьяне от этого ни жарко ни холодно. Вози хоть кого.
Время было закрывать киоск, но Татьяна медлила. Набившиеся в темноту комары льнули к ногам. Татьяна махала внизу газетой, выгоняя их на свет, а они, гундося, жались к углам или взмывали под потолок, невидимые.
Татьяна издалека услышала голос Бойправа. Секретарь райкома комсомола шел по дощатому тротуару вместе с командированным. Он размахивал руками и, как с трибуны, кричал на всю улицу:
— Да нет, Юра, ты не прав. Я ж тебе по каждой организации наперечет расскажу, где какая база роста у нас. Давай на спор. По фамилиям буду называть несоюзную молодежь, а ты потом проверяй. Если ошибусь где, снимайте меня с работы за плохое знание действительности.
Командированный насмешливо настаивал на своем, и Бойправ горячился еще больше:
— Ну что за Фома неверующий… Я же тебе не рожу молодежь… Нету ее, поэтому с минусом и идем по приему.
Они почти поравнялись с киоском. И Таня, боясь, что Бойправ и командированный пройдут, не заметив ее, выскочила за дверь навешивать на окна решетки.
— Тебе помочь, Макарова? — спросил Бойправ, придерживая шаг.
— Да нет, уже все, — сказала Татьяна. — Здравствуйте, Сергей Павлович, — кивнула она секретарю райкома и, украдкой глянув на командированного, нерешительно кивнула и ему. — Здравствуйте.
Командированный жил в гостинице шестой день. Он приехал в Березовку в четверг, и каждое утро Бойправ приходил за ним, а после работы провожал до крыльца, как девушку.
Командированный покупал в киоске газеты — сразу целую кипу, и Татьяна втайне дивилась, когда же он успевает их прочитать. Это же надо сутками слепнуть над ними, а у него ведь какая-то и другая работа есть.
— Макарова, — обратился Бойправ к Татьяне. — Ну, вот скажи ты Юрию Ивановичу, кто у вас на почте несоюзная молодежь?
— Все — союзная, Сергей Павлович, — упавшим голосом ответила она. Ей показалось, что командированный посмотрел на искусанные комарами ноги.
— Ну что, Юра, чья взяла? — воспрянул Бойправ. — Любого встречного спрашивай, с моими данными не разойдется. Ты знаешь, — он посмотрел на Таню, не решаясь, говорить ли при ней, но изнутри его распирал смех, и Бойправ, не сдержавшись, расхохотался на всю улицу, — тут про меня даже стихи сочинили по этому поводу. Ну-ка, Макарова, расскажи, я вместе с Юрием Ивановичем еще раз послушаю.
— Да я не знаю, Сергей Павлович, никаких стихов, — потупившись, сказала Татьяна и с ужасом увидела у себя на левой ноге кровяное пятно.
— Брось, брось, не хитри, — погрозил Бойправ пальцем. — Рассказывай, а то на бюро вызову да выговоряку влеплю.
