"Сварщик" с Юноны - [44]

Отсмеявшись и утерев выступившие слезы сжалился над парнем: медленно, по разделениям, показал прием. И научил уходить от него. Теперь удавалось выбить шпагу из рук парня хорошо если через раз. С другой стороны и я ещё недостаточно освоил тело командора.

И внезапно сообразил, что именно такой спаринг-партнёр по тренировкам мне и необходим: есть на чью гибкость, неутомимость и энтузиазм равняться, к каким показателям подтягивать собственное, ну в смысле Резанова, тело. А ботинки вкупе с портянками и правда показали себя замечательной обувкой для бега, не обманул морской спецназовец! Позже, в мокасинах, мне даже показалось хуже.

После тренировки я снял ботинки и размотал портянки чтобы просушить, проветрить. Орлиный коготь встал, подошёл, нагнулся, взял ботинок, пошёл ближайшему кусту, срезал чуть длинее ботинка веточку, разрезал пополам и сложенную вдвое сунул внутрь, раздвинул, пока концы половинок не уперлись в носок и пятку, ножиком насек риску, вытащил. Я с любопытством следил за его манипуляциями: – Что это ты делаешь, Орлиный коготь?

– Мерку беру.

Первый раз встречаю. – кивнул я головой.

– Тебе для мокасин, мой бледнолицый брат Командор.

– Успеете? – усомнился я, – мы отходим через пару дней.

– Пусть мой бледнолицый брат этого в голове не держит, без тени бахвальства просто ответил индеец.

Краснокожий во время наших тренировок сидел поодаль и вырезал фигурки из дерева. Я заинтересовался, подошел: – Красивая работа, Орлиный коготь. Что это?

Он молча протянул мне копию оленя, повторенную до мельчайших подробностей Казалось что даже рогами нервно поводит.!

– Превосходно! – не стал я сдерживать похвалу. И наклонил голову ловя неясную мысль. Наконец – Оба-на! – мысль созрела: – Орлиный коготь, а можешь вырезать мне модельку пули, если нарисую?

Индеец молча протянул раскрытую ладонь: мол "Давай".

Я проворно достал блокнот и набросал рисунок пули Майера, в охотничьем просторечьи турбинки: с наклоненнными наискосок в одну сторону ребрами как снаружи так и во внутреннем полом канале: – А толщина вот такая, – я выудил из сумки круглую пулю от пистолета.

Пока мы отдышались и оправили одежду индеец протянул мне готовую деревянную пулю, выполненную необычайно точно. А гипс у меня есть на корабле. Теперь смастерить пулелейку пара пустяков, до сего времени дело тормозило отсутствие под руками хорошей глины дабы вылепить модель. Но всё что ни делается – всё к лучшему.

Матросы, дожидающиеся окончания моих экзерсиций у шлюпки, от скуки убивали время игрой в ножички. Складные ножи вошли в моду и наши моряки друг перед дружкой понакупили их у англичан и американцев. Когда мы с Фернандо приблизились, матросы встали отряхиваясь.

– Что, Ваша Светлость, назад? – мотнул головой старший в сторону шлюпки.

– В ножички режетесь?

– Ну да.

– Ну-ка, протянул я руку.

Получив ещё не сложенный но уже очищенный от набившейся меж лезвием и рукояткой земли складник, Я подбросил его несколько раз, покрутил ловя баланс, взял за рукоятку, за лезвие и присев на корточки у того места, где они играли, положил на ладонь лезвием вперёд, подбросил вспоминая свою детскую пору, ножик перевернулся в воздухе и воткнулсячуть наискось.

Матросы уважительно закивали.

Я, положив на тыльную сторону ладони рукояткой вперёд, подбросил – нож снова воткнулся. Взял за Лезвие и сидя на корточках кинул его – опять получилось. Тело потихоньку вспоминала полузабытый навык. Это как на велосипеде после зимы: сначала руль дрожит, но через несколько десятков метров навык восстанавливается. Про себя подумал: "Ну да, квалификацию не пропьёшь". Напоследок схулиганил: приложил лезвие ко лбу рукояткой вниз и резко бросил – почти получилось, но к сожалению нож немножко не – докрутился, воткнулся самым кончиком почти лег на землю.

– Ого! глаза матросов загорелись азартом, – Мы такого не знали, Ваша Светлость.

– Так в разных местностях свои ухватки. Я вот некоторые ваши впервые вижу, – улыбнулся я вытирая нож пучком травы и, сложив возвратил матросу похвалив: – Знатный клинок, – тот выпятил грудь. – Ну что, по машинам!

– По каким машинам? – матросы переглянулись.

– Да так. Не обращайте внимания, в смысле: пошли.

На судне я, растирая онемевшие от гребли руки и затекшую спину, первым делом нырнул в трюм проинспектировать установку паровой машины – доверяй, но проверяй. Перепачканные Ерёма со-товарищи пыхтели, таскали, стучали.

Увидев меня, Ерема растянул рот в улыбке, кивнул на полуустановленный агрегат, крикнул, перекрывая шум: – Ваша Светлость, а когда будем ставить такую на "Авось"?

– Эээк ты разогнался, голубчик, – засмеялся я. – Не спеши. Ты ещё Эту до ума доведи: форсунку нефтяную доделай так, чтобы коптило поменьше, получше сгорало бы топливо, поменьше бы расходовать нефть. Пар чтобы получше использовался, поменьше выбрасывался. А то так на неё ни нефти, ни воды не напасешься. Сейчас-то, в моём понимании, паровая машина не главный двигатель "Юноны", главными останутся паруса. А паровая машина – так, подработать где паруса беспомощны: вот когда на рейд выводить начнём, её запустим. Так что надо доводить до ума наше с тобой детище, – Я кивнул на паровик и похлопал парня по плечу.