"Сварщик" с Юноны - [42]

Все его кострошили за занудство. Зато и когда обмывали права все хвалили, потому что в их группе сдали все, А вот в соседних Хорошо если половина.

Зуммер в моем исполнении не сильно отличался от телефонного капсуля: добавился контакт между мембраной и проводом. Так, что напряжение подавалось через провод на контакт, тот замыкался с мембраной, электромагнит притягивает мембрану, она чуть-чуть разрывает контакт, напряжение пропадает, мембрана возвращается на место, замыкает контакт – цикл повторяется. Таким образом мембрана колеблется со звуковой частотой и с капсуле слышится тон.

Зуммер позже отлично пригодился и для обучения Азбуке Морзе. Которую здесь я решил назвать радиоазбукой. Но Народная молва окрестила её "резанкой". Вроде как будто бы Резанов её придумал. Ну что же, в мое время то была "морзянка", сейчас "резанка" – всё как всегда.

Неожиданно у зуммера обнаружилась ещё одна полезная особенность. В кристадине слышался тон при его работе. я пораскинул мозгами, сообразил, что разрыв контактов, а значит и искрение происходит со звуковой частотой. Вот радиоколебания эфира от искр и несет в себе звук. Как говорят радисты радиоволна модулируется звуком. Я пристроил к зуммеру катушку с конденсатором и добился усиления передачи на избранной волне.

Резанов, окрыленный участившимися свиданиями с Кончитой под умопомрачительные картинки из моего подсознания, носился шустрее чем тинейджер 21 века на электросамокате и дела горели в наших руках. Девушка на правах невесты хвостиком таскалась с нами. Подвижная словно ртуть она живо совала свой прелестный носик во всё. Подаренный ей "золотой" кристадин, один из трёх, привёл её в восторг, она захлопала в ладошки и тут же потребовала обучить им пользоваться.

Пришлось мне вспомнить и пропищать зуммером азбуку Морзе и набросать Анисиму для изготовления чертеж простейшего телеграфного ключа. А затем ещё разработать алгоритм нахождения рабочей точки на кристалле рации и составить подробнейшую инструкцию на испанском для суженой моего "партнёра".

Но нет худа без добра, эта памятка сослужила в последствии добрую службу, принятая за основу при обучении новых радистов.

К моему изумлению и радости камергера барышня перестала отрывать нас от дел и досаждать миллионами милых вопросов, а засела у себя в комнате и часы напролет крутила ручки аппарата. Дошло до того, что она потребовала провести сеанс связи прямо ночью 27 апреля и старательно, но сбивчиво как первоклассница отстучала первое в эфире признание в любви командору.

И это тоже сыграло нам на руку, так как выкроить минутку для проверки работоспособности радиосвязи на больших нежели каюта расстояниях у командора никак не получалось. Выручили, как и в мое время радиолюбители. А честнее сказать – первая в мире радиолюбительница.

Глава 9: Вооружаемся

в которой Савелий как может модернизирует наличное оружие

Оставшиеся до отплытия считанные дни пролетели насыщено и в основном успешно. Если бы не омрачившие финал экспедиции события. Впрочем обо всём по-порядку.

В этот день, 27 апреля, я уболтал-таки хозяина тела на утреннюю пробежку. А что, на "Юноне" всё-равно аврал, боцман с Еремой ставят паровой двигатель, мы с командором ничего в этом не смыслим, так хоть под ногами мешаться не будем.

Ворча, Резанов спустился в шлюпку – сначала же надо добраться до берега. И принялся было моститься на привычном, пассажирском сиденьи-банке. Но я, как чёртик из табакерки тут как тут: "Эээ нет вашбродь! Сиди-ка смирно, тут я покомандую", – и уже от имени командора обратился к гребцу: – Братец, а дай-ка я сам на весла сяду. Зарядка так уж зарядка, – подмигнул ошарашеному матросу.

Когда-то в юности камергер, как он успел поведать мне пока ерзал, плавал на веслах. Но одно дело грести саженей сто в спокойном барском прудике на прогулочной лодочке, и совсем иное тут. А я и вовсе из сухопутных краёв, лодку только по телевизору видел, но надо же когда-то начинать!

До берега казалось бы рукой подать, да для ловких гребцов-матросов так оно и есть, а тело Резанова уже спустя пяток минут взмокло от напряжения. А тут ещё волна, пусть и невеликая в штиль, толкала почти в борт, сбивая и без оной ненадежный ритм. Спина тотчас занемела, руки отсохли, а пальцы едва удерживали скользкие рукоятки весел.

Согнанный матрос поглядывал с сочуствием. А под конец не утерпел: – Ваша Светлость, дозвольте слово молвить.

Я не сразу понял, что обращаются ко мне. Отвык, да и слишком сосредоточился на новом для себя процессе. Наконец сообразил: – А? Чего?

– Ты, Вашсветлость, спиной да ногами боле наддавай. Упирайся вооон в тот брус на дне. Ага, так-так. А на себя весла таперича тяни не руками, а спиной, как бы отваливаешься. Руками же весла только держи покрепче.

Через десяток нестройных, суматошных гребков дело пошло на лад.

Вскоре шлюпка уткнулась в прибрежные камни. Разогретый греблей веселый я, пеняя на запущенное тело выскочил как мог на откос. Я чувствовал глухое недовольство Резанова справа, но в душе посмеивался над нежеланием физической бодрости этого увальня.

На берегу нетерпеливо переминался Фернандо, одетый по индейской моде. Мне требовался проводник, а новый секретарь жаждал обучаться боевому искусству. И разглядывал наставника с изумлением. Ещё бы: командор, а одет по-матроски!