"Сварщик" с Юноны - [17]

Кораблик нам понравился. Но командор решил призвать специалистов и вот тут я с ним солидарен. Последние тоже прибыли с осмотра весьма довольные. Хотя и не очень-то понимали Зачем такое суденышко в их переходе. В свои помыслы мы с Резановым их пока не посвящали.

Из докладной записки:

"Командору Калифорнийской экспедиции Русско-Американской компании, его светлости графу Резанову Н.П. лейтенанта Русского Императорского флота Хвостова Н.А., Мичмана Русского Императорского флота Данилова г.и.

Рапорт

Осмотренная батель в полной исправности. Содержалось бережно. Доски менялись вовремя. А паруса таки вовсе новые. Ходовые испытания в бухте Сан-Франциско показали приличную ходкость и превосходную управляемость.

Из недостатков: однако данное судно имеет прямое парусное вооружение и хорошо идёт по ветру, а под углом к ветру идти невозможно. Это объясняется видимо тем обстоятельством, что использовалась батель для плавание по реке, которая перпендикулярно береговой линии. Господствующие ветра в прибрежной зоне пассаты: днём дует с берега на океан, ночью с океана на берег. И для плавания вдоль побережья сия батель пригодна мало".

Я заерзал: "И что это значит, вашбродь?"

Резанов почесал за ухом кончиком пера: "Да сдаётся мне, Савелий, что дела плохи. Судно-то у нас есть… Но вдоль берега плыть на нём мы, увы, не можем. Разве что на вёслах". – "Ах ты, ёлки-палки… Ах ты коровья морда… – закипятился Я, – так-так-так, так-так-так", – я погрузился в раздумья, покуда резанов взялся за другие бумаги.

Сама собой в моей голове всплыла картинка из детства: Весеннее снеготаяние разлив, половодье. мы с ребятами пускаем кораблики. Вот я, такой важный, в расстегнутой на груди куртке, из-под которой видна тельняшка, вразвалочку иду к ручью.

У всех пацанов кораблики – ну что это за кораблики: обломок штакетины заостренный спереди, вбитый взамен мачты гвоздь и вместо паруса согнуты дугой лист бумаги.

А у моего кораблика нет ни мачты, Ни паруса – у него кое-что покруче.

И поэтому мой кораблик идет Не только вниз по течению, но и снизу вверх.

И Вот мой кораблик плывет, расталкивая кораблики других пацанов. Ребята с ревом, с плачем бегут к отцам. Кто к завгару, кто к директору магазина, а кто и ксекретарю райкома. мой Отец, как мне тогда говорили – капитан дальнего плавания. Я его никогда и не видел. "Вот, – говорят, – вот должен вернуться".

И поэтому я всем с жаром показываю, что вот тельняшка, отец подарил. Хотя на самом-то деле это просто свитер в вертикальную полоску: такой-то удалось мать уговорить купить, тельняшки не было. И я с помощью хитрых манипуляций и булавок закрепил на груди свитер таким образом, чтобы в куртке нараспашку можно было подумать будто это Тельняшка. Я и сам в это почти что верю. И про кораблик говорю, что отец прислал.

Хотя взрослые-то конечно поймут, что игрушка самодельная. Да и на самом-то деле я сам его сделал в сарае по одному из журналов, найденному в макулатуре на школьном дворе. В которых были тридцатых сороковых годов чертежи паровых машин для судомодельного спорта. Для судовых моделек.

Особо конечно пришлось поломать голову и поработать руками над моторчиком. Над паровым моторчиком. Но зато Теперь мой кораблик пыхтя и отдуваясь как всамделишний, настоящий корабль, слывет снизу вверх супротив течения. Расталкивая встречные кораблики и попадающиеся плавающие льдинки и снег на поверхности ручья.

Вот паровой моторчик я сейчас и задумал изготовить.

И решил сначала провести испытания: смогу ли я здесь сделать что-либо подобное. А как это провернуть?

Но, понятное дело, самому несподручно: как-никак для других Я – Командор, Граф, Ваше благородие и всё такое прочее. Могут не так понять. Хотя, конечно, даже Царь Пётр I не гнушался на токарном станке выточить деревянные детали. Но то царь…

Я толкнул в бок хозяина тела: "Слушай, вашбродь. Есть тут у меня кое-какая мыслишка…"

Накануне я подбил командора на обход судна. Для того, чтобы осмотреть: что имеется в моем распоряжении.

Непонятно было, найдутся ли в начале 19 века подходящие материалы. Вот поэтому-то и как попаданец подыскивал умельцев на корабле.

Я взял за правило разговаривать с нижними чинами, интересоваться их бытом. Хотя самого Резанова это коробило: не по чину – но тем не менее он в некоторых пределах доверял своему постояльцу и не мешал. Так вот ри очередном обходе "Юноны" я расспросил боцмана кто из корабельной команды склонен к механике. И тот, помявшись, назвал бомбардира Ерёму. Предмет затруднения почему он не хотел его сразу называть, так это тяга к загулам, запоям пушкаря. "Руки золотые, голова светлая, но как возьмется за стакан – то и глотка луженая", так его отрекомендовал боцман.

И вот сейчас Ерёма как раз входил.

Робко постучав в косяк распахнутой каюты вытянулся за комингсом в струнку. Я улыбнулся, поскольку хотел расположить парня к себе: – Заходи, братец, заходи.

Тот осторожно переступил через порог, представился: матрос-бомбардир Синельников Ерёма по вашему приказанию явился.

– Иди сюда, братец. Присаживайся, – указал я ладонью на стул напротив.

Затем молча сунул руку в ящик и плюхнул на столешницу огрызок разорванного ствола фузеи.