Свален ударом грома - [48]

— Моор, 13 тысяч лет назад представитель неземной цивилизации оказал помощь землянам. Не было бы его, наверное, не было бы сейчас и Земли, и землян.

— Пол, у него была стопроцентная совместимость с землянами, а значит, его не только можно, но и нужно было считать землянином. Мы посчитали его стопроцентным землянином. Закон не был нарушен.

— Моор, не я устанавливал вселенские законы. Будь моя воля, я бы кое-что изменил. Закон, гарантирующий право на жизнь, ввел бы и на развивающиеся миры.

— Пол, ты знаешь мою позицию по этому вопросу. В Совете несколько раз поднимали этот вопрос, но большинством голосов действующий закон оставлен без изменения. Так что не будем говорить о том, чего пока нет. Извини, Пол, при всей моей симпатии к тебе, да и к землянам, я ничем не могу тебе помочь.

— Моор, сколько времени тебе необходимо для того, чтобы установить принадлежность разумного существа к представителям конкретной планеты?

— Пол, так не честно! — Моор, кажется, поняла, куда клонит Полковник. — Ты, наверное, можешь притвориться хоть кем или чем, но ведь это не правильно, ведь это идет в разрез с межгалактическими нормами…

— Моор, я прошу тебя провести тест на установление моей совместимости с землянами, — за неимением времени Пол прервал Моор. — Я действую в соответствии с существующими во Вселенной законами, которые на мой взгляд иногда не совпадают с общепринятой моралью.

Моор задумалась, прикрыв глаза. Длинные темные ресницы, не нуждавшиеся в искусственных средствах удлинения и утолщения, дугой легли на шелковистое лицо мирянки. Моор была коренной жительницей планеты Мира, известной во Вселенной, как столица Межгалактического Союза.

— Пожалуй, Пол, ты прав, — открыв глаза, произнесла Моор. — Если бы я обладала подобными возможностями, то, возможно, поступила бы подобным образом. Земля — яркая жемчужина во Вселенной, чего нельзя сказать пока о землянах, ее населяющих. Но все еще может случиться. Не все так безнадежно. Ведь рождала земля и Пушкина, и Шекспира, и Толстого. Мне понадобится образец твоей крови. Подожди, я сейчас. — Моор ловко соскочила с кресла и чуть ли не бегом устремилась к рабочему столу и обратно. — Позволь твой палец.

Словно на процедуре сдачи крови из пальца Пол покорно протянул руку полуобнаженной теннисистке. Для установления совместимости Полковника с землянами мирянке потребовался портативный универсальный прибор по размеру едва ли более мобильного телефона и десять секунд времени.

— Поздравляю, Пол. Ты стал землянином, и мы не имеем права ограничить тебя в действиях на Земле, — без особого энтузиазма в голосе произнесла Моор, а вот глаза выдавали в ней другие чувства. — Но хочу тебе предупредить, что я вынуждена доложить о случившемся прецеденте в Комитет. Думаю, что в ближайшее время Комитет выйдет с предложением в Совет о принятии поправок в закон, которые должны будут ограничить переход из одной космической расы в другую. Во второй раз воспользоваться пробелом в законодательстве вряд ли удастся. Ну, а сейчас, Пол, пожелаю тебе дачи.

— Спасибо, Моор, — поблагодарил Пол, а спустя миг кресло перед представителем Межгалактического комитета по надзору пустовало. Едва уловимый запах жареных зерен кофе и молотой корицы указывал на то, что Полковник присутствовал в кабинете в материальной форме, а не в трехмерном графическом изображении.

* * *

«Вашингтон или Москва? — прежде чем перенестись за сотни тысяч световых лет на Землю, подумал Пол. — Москва сделала ход, следующий ход за американцами. Тем более, что они об этом заявили во всеуслышание. Но русские могут сделать и второй ход, не дожидаясь реакции Белого дома. Опыт сорок первого года они не забыли, что тот, кто начинает первым, имеет определенные преимущества». — Воспользовавшись земной подсказкой, гласившей, что одна нога может быть здесь, а другая там, Пол как бы одно ухо отправил в Кремль, а второе в Белый дом, сам же, не произведя полной материализации, остался невидимым в верхних слоях атмосферы земли.

— Товарищи, я не думаю, что американцы готовы будут сразу что-то предпринять. Кишка у них тонка. Одно дело воевать с Кубой или с той же Кореей, а другое — с СССР. Им ли не знать, кто победил Гитлера, сломил Японию. Я считаю, что господин Кеннеди постарается использовать сложившийся момент как предвыборный трюк, не более. Но даже если американцы решат действовать и будет декларировано о вторжении на Кубу, то им потребуется больше суток на изготовку, на передислокацию войск. У нас будет время подготовиться к ответным действиям. Армия переведена на особый режим, и мы готовы отразить любое нападение с воздуха и моря и нанести бомбовый удар по Америке.

— Спасибо, товарищ Малиновский, за оценку сложившийся ситуации, — сдерживая себя, серый, как грозовая туча, произнес Хрущев. — Дело в том, что мы не хотим развязывать войну. Мы хотим лишь припугнуть американцев. Сдержать их в отношении Кубы. Мне кажется, товарищи, что нами допущены некоторые ошибки, но я не хочу искать виновных. Не те времена сейчас. — Хрущев посмотрел на членов Президиума, которые всем своим видом демонстрировали согласие с Первым секретарем партии. — «И зачем я старый дурак согласился на проведение этой операции. В Кремле меня ей не достать, на в Киеве ведь. В Кремль мышь не проберется. Можно было без баллистических ракет обойтись, маленьких хватило бы защитить Кастро. Теперь в случае чего все шишки лягут на меня как на инициатора. Нельзя мне показывать им слабину и неуверенность. Товарищам понятна крепкая рука. Зашатаюсь, обязательно найдутся те, кто ногу поставит и в спину подтолкнет, чтобы с земли не поднялся. Вроде основных соперников — Молотова, Маленкова, Кагановича, Жукова отстранил, а чую, как в затылок дышат новые». — Мы не сумели развернуть все запланированные на Кубе ракеты, — продолжил обращение к членам Президиума Первый секретарь коммунистической партии СССР, он же председатель Совета министров СССР. — Не сосредоточили все, что хотели. Тогда бы мы имели явное преимущество над американцами и иначе бы разговаривали с Белым домом. Второй просчет: не обнародовали договор (советско-кубинский оборонный договор). В случае крайней нужды придется придавать гласности договоренности с Кастро по защите Кубы. Ситуация, товарищи, достаточно трагичная. Они могут напасть. А мы ответим. — Хрущев приободрился, заговорил увереннее и для пущей важности чуть ли не со всей силы стукнул кулаком по столу, демонстрируя решительность, от чего хрустальный графин с водой подпрыгнул, а крышка, ударившись о горлышко, издала мелодичный звон. — Закончиться это может большой войной! Очень большой! Мы им покажем тогда кузькину мать! Как говорил Маркс: закапаем! Сотрем с лица земли к х…м собачьим! — Товарищи по партии, пережившие Гражданскую войну, Великую Отечественную, Сталина, Берию, молчали, вслушиваясь в каждое слово партийного лидера. — Но американцы могут и не пойти на обострение, испугаются и ограничатся блокадой Кубы, — выхлестнув порцию эмоций, Хрущев заговорил более спокойно. — Тогда будут давить на нас со всех сторон, чтобы мы убрали ракеты. Без гарантий невмешательства в дела Кубы мы не оставим Кастро. Я вот что думаю, товарищи, нам надо помозговать над тем, какими инструкциями снабдить генерала Плиева на случай вторжения американцев на Кубу, и что мировой общественности должен сказать Кастро в случае чего. Я думаю, что СССР должен заявить, что все ракеты на Кубе принадлежат кубинцам, а мы лишь оказываем им помощь согласно имеющихся договоренностей. А Кастро должен заявить, что они готовы применить тактическое ядерное оружие. Но про баллистические ракеты ему стоит молчать. Плиев без команды Кремля, без согласованного решения Президиума ЦК партии, задействовать ракеты Р-12 в возможном конфликте не должен. Такое мое мнение, товарищи.