Свадебное бланманже - [6]

У Бойда Бланшара тоже «был глаз», это качество вместе с пронзительной синевой он унаследовал от своей красавицы-матери Алексы, которая отличалась отменным вкусом и пониманием того, как важны мелочи и детали. Он, как никто другой, умел безукоризненно подобрать и соединить в безупречный ансамбль костюм, туфли, галстук, рубашку, носки и при этом не выглядеть зацикленным на внешнем виде фатом. В нем было то, что отличает настоящего денди от стада бездумных жертв моды, — артистическая небрежность. Несмотря на все оговорки, Леона уважала Бойда Бланшара уже за одно это. А старика Руперта — того просто обожала, поскольку невозможно было не любить человека, который балует свою любимицу так, как умел делать это только Руперт, — с размахом. Как уже было сказано, старик души в Леоне не чаял. Сочувствие к восьмилетней девчушке, из-за трагической случайности лишившейся матери, впоследствии переросло в настоящую привязанность, а затем в обожание, притом обоюдное.

Трагедия всем без исключения казалась нелепой уже потому, что Серена славилась своим мастерством наездницы: лошади под ней становились как шёлковые, повинуясь малейшему требованию седока. Но именно в Бруклендзе это произошло. Никто не видел, потому не мог понять, как она так упала, что повредила себе шею, а некоторое время спустя умерла. Серена несметное число раз верхом преодолевала естественные и искусственные препятствия, изъездив каждый уголок поместья клана Бланшаров. Предполагают, что лошадь взбрыкнула в самый неподходящий момент, зацепив ногой плющ барьера. Только этим можно было объяснить случившееся.

Это произошло шестнадцать лет назад. Но Леона помнила каждый поцелуй своей матери, каждое ее нежное объятие. Серена оставила в душе своей дочери, да и не только ее, такой глубокий, неизгладимый след, что и после смерти была любима, из-за чего для Делии, матери Роберта, ни у кого любви уже не нашлось. Конечно, Делия была задета этим. Никто не имел права сравнивать ее с покойной первой женой. Но тем не менее это постоянно происходило, коробя самолюбие женщины. Да и Пол, взявший ее в жены и усыновивший малыша Робби, не в силах был скрывать от своей новой супруги тоску по ушедшей. Конечно, такой брак не мог длиться долго.

Кованые ворота усадьбы стояли нараспашку, однако ведущая к особняку дорога длиной не менее мили была пустынна. Леона сбросила скорость, вовсе не потому, что этого требовали правила, а потому что любила фланировать по этой тихой аллее под развесистыми кронами деревьев на своем авто. Змейка изумрудно-зеленого тоннеля, образованного пересекавшимися ветками, вилась перед ней, листва шелестела таинственно, навевая настроение безмятежной отрешенности. Предстояло еще преодолеть невысокую арку каменного моста, перекинутого через один из многочисленных ручьев усадьбы с журчащей, переливистой водицей. А миг спустя на финальном витке в просвете показался хозяйский дом, возведенный в строгом английском стиле, окруженный массой флигельков и пристроек, которые, даже добавленные много лет спустя, полностью соответствовали эстетике главной постройки.

А вокруг дома — благоухающие куртины, садовые деревья, беседки, прогулочные дорожки, художественно подстриженные кустарники.

Алекса устраивала ежегодную встречу профессионалов-садоводов и поклонников ландшафтного дизайна. Это стало ее главным светским увлечением. Джинти подобными пустяками не забавлялась. Усадьба была все такой же ухоженной, как и при прежней хозяйке, но уже почти ничем не напоминала о ней.

Леона всегда с грустью вспоминала об Алексе. Если Серене посчастливилось жить в окружении любящих людей, то Алекса, напротив, была обделена этим бесценным даром, хотя имела на него все основания.

На публике Руперт и Алекса играли роль идеальной супружеской пары, тогда как в обыденной жизни Руперт ничего не давал своей супруге помимо мнимого благополучия. Алекса же всячески старалась обратить на себя внимание мужа. Она обожала его, как, собственно, и их сына. Казалось, ради этих двоих она, не задумываясь, жизнь отдаст. Вот только оценит ли кто-нибудь такую жертву?

Леоне все чаще приходили в голову мысли о перспективах собственного брака. Она просто размышляла, но не делала пока никаких выводов, кроме одного. Замужество для женщины — это огромный риск. За романтическими свиданиями может зиять пустота и отчужденность совместной жизни, за страстным желанием соединиться — полная неспособность найти общий язык в вопросах быта, за рациональным и обоюдным решением быть вместе — чувственная неудовлетворенность. Счастливый брак — это чудо. Любящие и понимающие друг друга супруги — исключение из общего неутешительного правила.

Когда ей было двадцать четыре, она впервые поняла, что влюблена. До того момента ее чувственность оставалась нетронутой, а ухаживания молодых людей она принимала постольку, поскольку этого требовала ее женская натура. Поводом для печали стало то, что предметом ее тайных грез был человек, которого она откровенно недолюбливала за его самомнение. Она старалась не выказывать своих чувств и постепенно с ними свыклась. Разве что изредка отводила душу на том, что в компании самых близких подтрунивала над Бойдом и его снобизмом.