Свадьбы не будет. Ну и не надо! - [52]

Другое дело, что в подработках Вася не нуждался. Девчонки шептались, что папа его ужасно крутой не то продюсер, не то медиа-магнат. При этом двойник Давида держался просто и без понтов, любил компании и кофейные посиделки. Вот только приходил он в «Годзиллу» все время с разными девушками, и это заставляло Катюшу если не страдать, то во всяком случае мучаться от неразрешенных вопросов. Правда, Василий со своими девушками не целовался и не прижимался плечами и коленками, а увлеченно и долго разговаривал, что еще больше накаляло атмосферу тайны, окружавшей этого героя.

Беата догадывалась, что никакой тайны тут нет. Некоторые мужчины действительно любят поговорить больше, чем что-то другое. И чаще всего этим грешат писаные красавцы, которые переживают, что женщины делают стойку только на их смазливую мордочку и рекламные бицепсы, а вот личности-то в них и не видят. А красивые женщины в схожей ситуации ничего такого не боятся и наоборот – стараются не тратить время на разговоры. Отсюда следует вывод: женщины благоразумнее и увереннее в себе, но – тс-с! – чтобы не услышали мужчины.

Катя подружкам-ровесницам не доверяла и сделала своей конфиденткой Беату, постоянно изводя ее предположениями, есть ли у Васи «что-то» с этой бритой в мотоциклетных очках или с той рыжей в норковом полушубке. Васин вкус, надо отдать ему справедливость, отличался большим разнообразием.

– Я думаю, у тебя есть шанс, – заметила однажды Беата, – независимо от всех его девушек.

Катя вытаращила на нее глаза:

– Шанс? Что ты имеешь в виду?

– Что Вася вполне может обратить на тебя внимание.

Тут Катюша так расхохоталась, что чуть не рассыпала чаевые, которые в этот момент пересчитывала.

– На меня? Внимание обратить? А зачем?

– Разве ты этого не хочешь?

– Не хочу! – вскинула голову Катя. – Ну, обратит он на меня внимание, дальше что? Будет у нас полтора свидания в койке. На машине покатает. И вся любовь.

– Ну а если не вся? Может же он тебя всерьез полюбить?.

– Не может.

– Почему же не может?

– Да потому что – кто он, а кто я? Я о-фи-ци-ант-ка! А у него – папа баксами набит до ушей.

– Но ведь и официантки выходят за...

– Ага! За сорокалетних олигархов, которые уже устали от капризных баб с Рублевки. За таких выходят, это правда. Только сорокалетние у нас в «Годзилле» не появляются. А их детки нас в гробу видали в белых тапочках. Им нужна подходящая партия.

Катюша без всякой иронии употребила это выражение, столь любимое читательницами журнала «Ажур».

Беата подумала, не рассказать ли Катюше историю из ее собственной жизни. Не очень педагогично, но... Эти девочки и без того опытнее нас.

– А знаешь, на мне однажды хотел жениться совсем молодой мальчик. Даже, вот не поверишь, он еще в школе учился. И тоже не из простой семьи, с богатыми, престижными родителями.

Катя не ахнула и не удивилась.

– Ну, правильно! – воскликнула она. – А чем ты не партия мальчику с престижными родителями? Взрослая женщина, красивая, эффектная, с образованием и профессией. Это ж сразу какой статус! Да у твоего школьника все одноклассники сдохли бы от зависти, если бы он тебя подцепил.

Беате в голову не приходило, что сватовство Никиты Панчина могло преследовать статусные цели.

– Так что же ты сохнешь по Васе? – спросила она. – В койку с ним не хочешь, на замужество не надеешься – и говоришь, что эта любовь тебе в кайф.

– Ну, конечно, в кайф, Беата, – снова засмеялась Катя, и Беате показалось, что из них двоих старше не она, а юная официантка. – Так я хоть знаю, ради чего на работу приходить. Каждый день гадаешь: придет – не придет, увижу – не увижу, посмотрит – не посмотрит. Чистый драйв! Иначе же с тоски можно повеситься.

Да она влюблена в Васю, как в портрет какого-нибудь киноактера, догадалась Беата. Как средневековые трубадуры вздыхали по прекрасным дамам. Вот она, любовь издалека в наши дни. Но откуда в этой маленькой головке такая четкая картина мира: кто кому подходит и кто кого может полюбить?

Впрочем, Беате было некогда разбираться в картине мира молодого поколения. Она задумала великие перемены в своем ресторане.

Пол в помещении имел несколько уровней. Беата воспользовалась этим, чтобы разделить обеденный зал на сектора.

Один стал сектором быстрого питания – для тех, кто заскочил в «Годзиллу» перекусить и торопился дальше. Эти посетители садились ближе всего к кухне, и их заказы выполнялись в первую очередь.

Второй сектор предназначался для многолюдных шумных компаний. Беата сгруппировала все большие столы вокруг барной стойки и именно туда вывела динамики музыкального центра. Оставалось даже небольшое пространство для вечерних танцев, а за ним жались к стенке столики третьего сектора – интимного. Здесь были цветы в вазочках, укромные уголки, бамбуковые ширмы, отделяющие влюбленных от посторонних глаз.

Наконец, вдоль окна выстроились столы сектора делового. Они были дальше всех от музыки, и здесь можно было вести переговоры, не крича собеседнику в ухо.

Беата долго планировала все эти перестановки, придумывала детали интерьера, которые помогут отделить один сектор от другого, – ведь менять столы и стулья ей никто не даст. Она и так-то проводила свою революцию контрабандой, потихоньку от начальства.