Свадьбы - [25]

Они стояли на балкончике. Глубоко внизу горели светильники, еще ниже, едва различимые в синих клубах табачного дыма, коврики, на которых сидели и возлежали враги Мурада IV - курильщики табака и кофепийцы. Зала была огромная. Зловещая. Казалось, вот-вот с головешками выскочат из углов слуги Иблиса87, и начнутся ужасы ада.

Сулейман пошептался с хозяином кофейни, молодым греком с тяжелым немигающим взглядом, тот кивнул, и все они спустились вниз. Мехмеда тотчас увели куда-то. Видимо, в кофейне был свой лекарь, а перед Сулейманом и тем, кто остался с ним, слуга расстелил коврик, принес трубки и две чашки кофе.

- Мы искали вино, а нашли кофе, - у того, кто сказал это Сулейману, губы искривились от неудержимого отвращения. - Почему ты не побоялся привести сюда чужого?

- Но ведь ты пришел с Мехмедом! - сказал Сулейман и ушел в себя.

- Ты мечтаешь о птице, которая несет алмазные яйца?

Сулейман улыбнулся, но глаза не вернулись из его далека.

- Я думаю о совершенстве. Возможно ли оно? И когда оно приходит? И придет ли оно ко мне?

Сулейман отпил глоточек кофе.

- Пей и ты.

Я хочу уйти отсюда. Где Мехмед?

- Его скоро подлечат… Уйти отсюда, не выпив кофе, нельзя.

Сулейман глазами показал на здоровенных молодчиков, сидящих на самом большом ковре. Все они играли в кости.

- А ты разглядел, что было внутри алмазного яйца? - спросил Сулейман, и глаза его заблистали, как черный хрусталь.

- Нет.

- Мне осталось совсем немного. Одну половину я начинил памирским лазуритом. Синим, как ночь. И месяц там у меня и алмазная капелька звезды, как на турецком флаге. А другая половина зелена, словно знамя пророка. Но зелена сверху, а внизу рубины, как тюрбаны воинов султана. Их множество, и над ними алмазный блеск бесчисленных ятаганов. А посредине, между двумя половинами, золотой круг земли. Яйцо закрывается. Замок сверху в виде девя- тиглавой золотой змеи с изумрудными глазами. Яйцо я помещу на перстень… Не знаю, куда мой мастер отправит его, но мне бы хотелось, чтобы этот перстень принадлежал султану Мураду. Тогда на земном круге я мог бы выбить печать султана.

- Зачем это тебе?

- Символы перстня должны напомнить султану - его дело быть мечом пророка. Он должен идти вперед, пока зеленое знамя не осенит все части света. А наш султан, вместо того, чтоб искоренить неправду мира, гоняется за курильщиками табака.

- Чтоб идти вперед, нужно иметь дом, в который можно вернуться и принести в него то, для чего ушел…

Сулейман резким глотком выпил свой кофе.

- Я все уже умею. Я всему научился у отца, но он разорился и умер… А мастером мне быть через годы. Не мастерство - пропуск в мастера, деньги…

И вдруг одними губами прошептал:

- За нами стали следить. Ты не пьешь и не куришь.

Пришел Мехмед. Лицо залеплено пластырем, а все равно

веселый.

- Что же ты скажешь теперь своему мастеру? - простонал Сулейман.

- Ха! Скажу, что вор, за которым я погнался, опрокинул на меня казан.

Тот, кто не хотел пить кофе, усмехнулся. Краем глаза он видел: на большом ковре оставили игру в кости. Трое молодцов встали и направились к ним.

Мехмед сразу все понял. Схватил чашечку кофе и единым духом выпил. Друзья поднялись. Сулейман расплатился с хозяином-греком. Грек взял деньги, не считая, глаза его нацелились на того, кто не пил кофе и не курил.

- Это наш! - сказал Сулейман упавшим голосом.

Мехмед загородил друга, но молодцы отодвинули его и

подошли вплотную к тому, кто им не понравился.

Сверкнули два кинжала, уперлись в ключицы. И чашечка кофе поплыла к губам упрямца. Замерла.

Тот, кого щекотали кинжалами, улыбнулся, взял кофе, выпил и сказал Сулейману:

- Заплати и за это. Я расплачусь после.

Сулейман дрожащими руками отсыпал хозяину мелочь.

&

Кварталы Эюб-Ансари с его кладбищами имели в Истамбуле дурную славу.

Тот, кто покинул друзей, сидел под огромным деревом в тени. Ноги сладко гудели. Глаза смыкала дрема. Из кустов выскочил маленький ветерок и холодным язычком лизнул взмокшее от пота лицо. Сидевший увидел аиста, улыбнулся и спокойно закрыл глаза. И уснул. Привиделся ему фонтан. Бедный совсем. Каменная гладкая чаша. Из центра - порывами тугая струя. В глухом биении воды о камень он услышал далекие удары боевых барабанов.

Сон пропал. Тот, кто уснул, увидал в десяти шагах от себя древнего старика. Старик сидел на коврике и молился.

Потом он свернул коврик, повернулся к тому, кто пробудился, и сказал:

- Еще не успеют растаять в горах снега, а тебя, Убежище Веры, - да будет тебе милость и всепрощение! - назовут завоевателем Багдада!

Тот, кто услышал это слово, встрепенулся:

- Ты знаешь мое имя?

- Оно известно всему миру - да будет благость милосердного на нем.

- Кто ты, скажи мне! Если твое пророчество исполнится, я награжу тебя и окружу такими почестями, каких еще не удостаивался никто из моих рабов!

- Моя награда на небе. Но ты, если хочешь сделать угодное богу, поставь над источником, возле которого мы сидим, дом молитвы. Пусть в нем обретут покой уставшие от святых странствований дервиши.

- Сказанное тобою исполнится, святой отец.

И тут послышался топот лошадей. Дерево, где сидел тот, кого назвали завоевателем Багдада, окружили люди в драгоценных одеждах. И все припали к его ногам.