Свадьбы - [24]

Вино в кувшине иссякло, принесли другой.

- Иди сюда! - закричал Мехмед тому, кто все еще не решался перемахнуть ограду, - скорей, пока я не проглочу содержимое второго кувшинчика.

Калфа, откинув голову, ждал новой струи. И струя, шипя, как дракон, вцепилась в лицо бедного калфы.

Боль! Ужас! Тьма!

Мехмеда схватили, толкнули.

Бостанджи-паша хохотал. Проучили нахала: наглотался раскаленного масла. Струйка масла, извиваясь, тянулась к защитнику пьянчужки. Но тот, кто оттащил калфу из-под струи, глянул на крышу столь бешено, как умел взглядывать лишь один человек во всей Порте. Бостанджи-паша увидел эти глаза, п кувшин выпал из его рук. К бостанджи побежали друзья. Он отстранил их. Лицо его было белым, как снег.

- Что с тобой? - спрашивали его.

- Наваждение, - слабо ответил бостанджи-паша.

- Наказан! Наказан! - радовались дервиши несчастью калфы.

- Глаза целы, а лицо заживет! - Так сказал Мехмед тому, кто его вытащил из-под раскаленной струи.

- У тебя не лицо - волдырь.

- Отлежусь. Отведи меня в кярхане84 ювелиров. Там у меня друг Сулейман.

Видно, калфе полегчало. Тот, кто был с ним, помог ему встать, и они отправились к мечети Сулеймана Великолепного, возле которой помещалось длинное кярхане ювелиров. В этом кярхане было множество крошечных комнат, но зато каждый мастер творил так, как умели руки, как видели глаза, как билось в груди сердце и сколь высоко взлетала над землею душа.

Глава вторая

По преданию, первым пиром85 цеха ювелиров был пророк Давид. Давид получил от аллаха дар - делать брони и соизмерять сцепления колец в них. Для того, чтобы Давид проявил свой дар в полной мере, аллах умягчил железо. Так Давид стал пиром цеха кузнецов. Но ювелиры ведь тоже работают молотом на наковальне. Правда, их молот - молоточек, их наковальня - наковаленка, а их металлы - золото и серебро.

Древние цехи великих ремесел давно уже разделились. У железников один цех делает только подковы, а другой только гвозди.

Из цеха ювелиров вышли граверы, почерками таалик, несхи, рикъя писавшие на талисманах защитительные стихи Корана. Основание этому цеху положил Тахир Аджеми. Он завоевал Мекку и украсил ворота храма надписью по серебру: “Нет бога, кроме бога, и Мохаммед пророк его”.

Создали свой цех мастера, орнаментирующие золотом и серебром оружие.

Из цеха ювелиров вышел и цех мастеров, шлифующих драгоценные камни. Индийские алмазы, бадахшанские рубины, бирюза из Нишапура, рыбий глаз из Судана, прекрасные кораллы - только посвященные да аллах знали, сколько драгоценностей в тайных хранилищах цеха. Одно было ведомо всем - агатовых зерен у шлифующих гуси не клюют.

Друг калфы Мехмеда Сулейман состоял чыраком86 в цехе ювелиров, покровителем которого почитался его тезка султан Сулейман.

Дети султанов обязаны были изучать какое-то ремесло. Сулейман, прозванный впоследствии Великолепным, пожелал овладеть тайнами мастерства ювелиров. Он учился в Трапезунде у грека Константина. Однажды Константин вызвал своего ученика Шахзаде Сулеймана на состязание в искусстве и был посрамлен.

Мастер Константин разгневался и в неистовстве поклялся отсыпать своему непочтительному питомцу тысячу палок.

Слово - не воробей. Клятва есть клятва. А султан есть султан.

Побить султана нельзя. Султан неприкосновенен. Отступиться от клятвы - отступиться от бога. Тяжкую задачу загадал себе мастер Константин.

Мать Сулеймана пришла учителю на помощь. Она предложила ему за сына выкуп в тысячу золотых, но Константин не принял денег. Недаром греков называют хитроумными. Мастер приказал Сулейману вытянуть пятьсот серебряных проволок. Когда урок был закончен, Константин собрал эти проволоки в горсть и дважды стегнул ими Сулеймана по ногам. Так он освободил себя от клятвы, а Шах-заде Сулеймана от позорного наказания.

Чырак Сулейман мечтал о том дне, когда мастер ударит его дважды по ногам пятьюстами серебряных проволок, ибо это есть посвящение в мастера.

Из обязательных 1001 дня Сулейману осталось ходить в чыраках меньше ста дней. Чыраку денег не платят. Но Сулейман был чырак ювелира.

Алмазное яичко. Не больше воробьиного. Разрезано на две равные половины. Одну половину Сулейман зажал в тиски. Нацелился шильцем, по шильцу молоточком стукнул. Поглядел на работу. Задумался. Губу нижнюю прикусил.

Тот, кто глядел на Сулеймана через окошечко, стукнул в дверь.

Сулейман вздрогнул: алмазное яичко в шкатулку. Шкатулку на замок и в сундук. Сундук тоже на замок, а уж потом только дверь открыл. Увидел Мехмеда - ахнул. На губах белые волдыри, да и лицо - сплошной волдырь.

Сулейман метнулся в каморку. Сбросил фартук. Из-под кованого сундука вытащил мешочек с монетами. Запер каморку на замки и засовы, подхватил Мехмеда под руку с другой стороны и через площадь - в улочку, в пятую-десятую, на пустырь к развалившемуся дому.

Здесь Сулейман зыркнул по сторонам и вошел в пробоину в стене. Мехмед п тот, кто был с Мехмедом, - за ним.

Через ряд пустых темных комнат, в самую дальнюю. А там Сулейман поднял половицу и знаками вниз зовет.

Надежная каменная лестница. Запах плесени. Тьма. Сулейман половицу закрыл за собой, но дорога ему знакома. Уже в дверь стучит. Стукнул пять раз. Дверь отворилась.