Свадьбе не бывать - [7]

— Можешь не продолжать. — воскликнул я. — Знаю я, чего ты хочешь. Ты хочешь, чтобы я пришел туда вместе с тобой, переодетый доктором, с цилиндром и стетоскопом, представился специалистом с Харли-стрит, и сказал им, что у тебя болезнь сердца в последней стадии.

— Ничего подобного, старик, ничего подобного. Мне и во сне бы не приснилось просить тебя об этом.

— Ты просто не додумался.

— Фактически — сказал задумчиво Юкридж — это недурной план. Но раз он тебе не нравится…

— Нет.

— Ну, тогда все что от тебя требуется — прийти на виллу Балбриган около девяти, после ужина. Нет никакого смысла — рассудительно сказал Юкридж — лишаться ужина. Ты придешь в девять, спросишь меня, и перед всей этой бандой скажешь мне, что моя тетка опасно больна.

— А какой в этом смысл?

— Корка, ты меня разочаровал. Где твой острый, ясный ум, который я всегда ценил? Разве не понятно? Твое сообщение меня потрясет. Я ошарашен. Я хватаюсь за сердце…

— Они нас моментально раскусят.

— Я попрошу воды…

— А, вот это очень убедительно. Уж если ты попросил воды, твои дела и вправду плохи.

— Через какое-то время мы уходим. Фактически, чем раньше, тем лучше. Понимаешь, что произошло? Они узнали, что у меня слабое сердце. Через несколько дней я им напишу, что меня осмотрел врач, и свадьбу, к несчастью, придется отменить, потому что…

— Какая дурацкая идея!

— Корка, мальчик мой, — веско сказал Юкридж — в моем положении ни одну идею нельзя назвать дурацкой, если она может сработать. По-твоему, это не сработает?

— Ну, может и сработает. — признал я.

— Значит так тому и быть. Могу я на тебя положиться?

— А откуда мне было узнать, что твоя тетка заболела?

— Элементарно. Тебе от нее позвонили — кроме тебя, никто не знает, где я бываю по вечерам.

— И ты можешь поклясться, что от меня больше ничего не потребуется?

— Совершенно ничего!

— А вдруг ты заманишь меня к Прайсам, а потом впутаешь в какую-нибудь грязную аферу

— Что ты, старина!

— Хорошо, — сказал я. — Я нутром чую, что-нибудь обязательно пойдет наперекосяк. Но видимо, это мой долг.

— Ты настоящий друг. — сказал Юкридж.

Назавтра, в девять часов вечера, я стоял на крыльце виллы Балбриган, и ждал, чтобы кто-нибудь услышал мой звонок. В фиолетовых сумерках крадучись пробирались кошки. Из освещенных окон первого этажа доносилось бренчание фортепьяно и голоса, возносящие к небу гимн самой унылой разновидности. Я узнал голос Юкриджа. Он выражал желание "быть, словно малое дитя, омыться от греха" с такой силой, что стекла едва не трескались. Мое настроение, и без того мрачное, отчего-то совсем испортилось. Долгий опыт участия в гениальных планах Юкриджа сделал меня фаталистом. Какие бы благоприятные перспективы не рисовались в начале, рано или поздно все кончалось каким-нибудь несуразным кошмаром.

Открылась дверь. Появилась горничная.

— Мистер Юкридж здесь?

— Да, сэр.

— Могу я его видеть?

Она провела меня в гостиную.

— Господин к мистеру Юкриджу, с вашего дозволения. — сказала горничная, и предоставила мне слово.

Я почувствовал, что не могу говорить. Во рту пересохло, меня охватила паника. Это была боязнь сцены — такая же, как в школе, когда меня заставили однажды петь на ежегодном концерте. Я смотрел на полную комнату Прайсов, и слова застыли у меня на языке. Возле книжного шкафа на веревочке висело чучело чайки самого бандитского вида, с раскинутыми крыльями. У чайки был желтый разинутый клюв, и насмешливый пронзительный взгляд, который меня гипнотизировал. Казалось, она меня видит насквозь.

На выручку мне пришел Юкридж. С непринужденностью, невероятной в этой комнате ужасов, он подошел ко мне, блистательный, великолепный, в лакированных туфлях, визитке и галстуке — в которых я тут же признал свою собственность. Как и всегда, ограбив мой гардероб, Юкридж выглядел необычайно богатым и респектабельным.

— Ты ко мне, дитя мое?

Он со значением посмотрел мне в глаза, и я обрел дар речи. За завтраком мы тщательно отрепетировали эту короткую сценку, и сейчас она всплыла у меня в памяти. Я смог наконец оторвать взгляд от чайки и заговорил.

— Боюсь, что я принес дурные новости. — сипло сказал я.

— Дурные новости? — переспросил Юкридж, стараясь побледнеть.

— Дурные новости!

Я ему говорил на репетиции, что это похоже на комический диалог из варьете. Он назвал мое возражение надуманным. Тем не менее, это напоминало именно комический диалог. Я почувствовал, что краснею.

— Что случилось? — вопросил Юкридж, возбужденно сжав мое плечо: как будто лошадь укусила.

— Ох! — вскрикнул я от боли. — Твоя тетушка!

— Моя тетушка?

— Мне только что позвонили от нее по телефону. — продолжал я, уже увереннее. — Ей хуже. Она очень плоха. Тебя просят немедленно приехать. Может быть уже поздно.

— Воды! — закричал Юкридж, отшатнувшись, и хватаясь за свой жилет — вернее, за мой жилет, который я с глупой беспечностью позабыл запереть. — Воды!

Сработано было отлично. Хотя я предпочел бы, чтобы он перестал скручивать мой лучший галстук в бесформенный жгут, но все равно, сработано было отлично. Думаю, за свою жизнь он столько раз шатался под ударами Судьбы, что без труда смог изобразить это еще раз. Семейство Прайсов было потрясено. Воды в комнате не было, и стадо юных Прайсов кинулось за ней в кухню, а остальное семейство окружило страдальца, стараясь его ободрить и успокоить.