Свадьба Кречинского - [82]

с вами и переговорить о некоторых опущениях нецензурных штрихов… Пожалуйста, возьмите на вид, что момент этот для меня и частию для вас, то есть вашей роли, есть решительный. Если мы ее не проведем теперь, она погибла навеки… Каждая из моих пьес есть процесс, который и должен выиграть против цензуры и прессы (подчеркнуто мною. – И. Г.) всякими принудительными подходами…

…озлобление цензуры на нее большое – она обречена на вечный запрет – то есть для меня на вечный, ибо мне 74 года – скоро умирать. Прошу вас: помогите .

Р.S. Отмеченное на поле красным карандашом есть новое теперь , сейчас вставленное в 4-е действие, где весь конец изменен, чтобы выпустить допрос Тарелкина, который особенно возмущает цензуру, – и мне кажется, что последняя сцена Оха с доктором достаточно вознаграждает это опущение допроса и даже лучше, окончательнее заканчивает всю трилогию, видеть которую всю на сцене есть мое предсмертное желание» [34].

Назавтра, во вторник 24 марта, Сухово-Кобылин накануне публичной читки пьесы снова пишет В. Н. Давыдову: «…убедительно прошу, прочтите внимательно хоть один раз эту несчастную пьесу, которую ваш талант может так легко воскресить от ее 20-летней смерти и забвения.

Факельщиков у ней много, а действительных друзей – никого, если вы ее покинете. Для вас это момент внимания, а для нее целая жизнь…» [35]

Но и на этот раз победили «факельщики»: новый вариант пьесы был запрещен. Через несколько лет Сухово-Кобылин снова возвращается к своей «несчастной» пьесе, сокращает ее, приглаживает, смягчает ее трагический колорит, стремится придать ей хотя бы внешне беззаботно-веселое обличье. «Смерть Тарелкина» превратилась в «Расплюевские веселые дни», и под этим новым заглавием она наконец увидела «ламповый свет» на сцене Литературно-художественного театра в Петербурге – 15 сентября 1900 года.

Трехактная комедия-шутка, несмотря на все сокращения, стала «комедией в 4-х действиях», снабженной «оглавлением». Действие первое: «Вступление в должность»; действие второе: «Закуска»; действие третье: «Мечты»; действие четвертое: «Как на свете все превратно». Из текста изъято: посвящение Н. Д. Шепелеву, обращение «К читателю», «Примечание», в котором даются указания насчет сценического воспроизведения пьесы.

В первом действии (I явл.) отсутствует монолог Тарелкина; из него взяты только отдельные фразы, вошедшие в монолог второго явления. Вычеркнуты наиболее острые места: «Прощайте, рыкающие звери – начальники, – прощайте, Иуды товарищи!..» Отсутствует также монолог Тарелкина, в котором дается злая характеристика Варравина. Изъято изречение Варравина об общинах: «…нынче все общинное в ходу…» В эпизоде «Складчины» чиновники весьма облагорожены. По первому приглашению Варравина они «обступают Варравина и подают кредитки».

В знаменитой «заупокойной» речи Тарелкина сделаны сокращения. Вычеркнуты фразы: «Едва заслышит он, бывало, шум совершающегося преобразования или треск от ломки совершенствования, как он уже тут и кричит: вперед!» Купирована фраза о «прогрессе». Сокращен весь абзац об «эмансипации женщин» и т. д.

Несколько смягчена и «облагорожена» энергичная и сочная лексика пьесы.

В четвертом действии снят последний монолог Тарелкина – обращение к публике: «Господа, вам не надо ли управляющего имением?..»

«Расплюевские веселые дни», условно разрешенные Петербургскому Литературно-художественному театру, были запрещены для постановки на сцене народных театров с их широкой демократической аудиторией. Даже в облегченном литературном варианте «Смерти Тарелкина» цензура не без основания видела яркую сатиру на «представителей правительственной власти». В своем докладе о «Расплюевских веселых днях», датированном 20 сентября 1905 года, цензор писал: «Пьеса эта для народных театров совершенно непригодна, представляя из себя сатиру на администрацию вообще и полицию в частности.

Автор, хотя и в шутливой форме, яркими красками очерчивает произвол, вымогательство и взятки представителей правительственной власти. Подобные пьесы, дискредитирующие власть, нельзя не признать для простолюдина безусловно вредными, и я полагал бы поэтому комедию «Расплюевские веселые дни», разрешавшуюся до последнего времени даже для общей сцены только условно, на народных театрах вовсе не допускать» [36].

Полный и неискаженный текст «Смерти Тарелкина» после полувекового запрета получил сценическое воплощение в советском театре.

Стр. 291. Николаю Дмитриевичу Шепелеву. – Н. Д. Шепелев – двоюродный дядя А. В. Сухово-Кобылина по материнской линии.

«…на высотах Альбано, в памятной нам Locanda Еmiliana». – Locanda Emiliana – гостиница в итальянском городке, расположенном у озера Альбано.

Стр. 292. …даже и в смысле аффирмации… – Аффирмация (лат. affirmatio) – утверждение, удостоверение.

Стр. 293. …Злобу… Дневи довлеет… – слова из евангельского афоризма: «Довлеет дневи злоба его», то есть: довольно для каждого дня своей заботы.

Стр. 294. Мушкатеры. – В пьесе «Расплюевские веселые дни», являющейся сокращенным вариантом «Смерти Тарелкина», к слову «мушкатеры» автор делает следующее примечание: «В былое время, в 20-х годах, мушкатерами назывались полицейские солдаты, которые в просторечии были известны под названием „дантистов“, то есть мастеров кулачной расправы, рукоприкладства».