Свадьба — это только начало - [27]

Шарон замерла, уставившись на всю эту роскошь, и вдруг поняла, что у нее раскрыт рот.

— Это…

— Ничего другого не было, — мрачно сообщил Грант.

Шарон прикидывала, сколько времени ей придется носить эти «наряды», прежде чем отдать их в лавку подержанной одежды.

— Они были на распродаже, — добавил Грант, нахмурив брови.

«И ты заплатил за это деньги!» — хотелось возмутиться Шарон. Вместо этого она сказала:

— Они просто… сногсшибательные.

— Правильнее было бы сказать — отвратительные, — произнес Грант с ухмылкой.

— По правде говоря, у меня вертелось на языке слово «жуткие», — призналась Шарон.

Грант не выдержал и расхохотался, искренне, от всей души. Шарон не смогла сдержаться и тоже залилась смехом.

— За что? — наконец выговорила она и швырнула ночную рубашку в Гранта. Она упала ему на голову, соскользнула на плечи, потом на кровать. — Чем я заслужила такое?

Грант лишь покачал головой, продолжая хохотать.

— Перестань, пожалуйста, — молила Шарон, уже едва держась на ногах от смеха.

— Я пытаюсь, — с трудом произнес он.

Шарон упала на кровать, трясущуюся от их смеха, повернулась на бок и уткнулась лицом в сорочку. Наконец Грант глубоко вздохнул и перестал смеяться. Глаза его потемнели.

— Пока мы будем спать вместе, тебе придется надевать эту сорочку и этот халат, — заявил он без тени улыбки.

— Но у меня есть пижама…

Грант прервал Шарон, приложив к ее губам палец.

— Твоя пижама слишком открытая, — тихо сказал он.

Она уже собралась спорить с ним, как вдруг осознала, что лежит на кровати, на которой они будут вместе спать. В ту же минуту она остро ощутила близость Гранта. Ее охватили страх и желание одновременно. Ей хотелось выскочить и убежать из этой комнаты. И ее нестерпимо тянуло броситься в объятия Гранта.

Нет, она не в состоянии спать вместе с ним, возмущался ее внутренний голос.

Но этого не избежать, сурово сказала она себе.

Нетрудно представить реакцию Хью и Дороти, если Шарон с визгом выбежит из спальни. Если уж Грант и она решили изображать счастливых супругов, то ни он, ни она просто не имеют права спать на диване в гостиной.

— Думаю… нам все же следует немного поспать. — Голос Гранта прозвучал так, словно речь шла о каком-то наказании. — Ты как… справишься?

А разве у них был выбор? Шарон тяжело вздохнула и кивнула. Что еще оставалось делать?

— Мы просто вообразим, будто мы в палатке, в спальных мешках, — сказала она полушепотом.

— Да… — отозвался Грант. — По крайней мере можно не опасаться, что посреди ночи к нам ворвутся мои братья и зарычат, изображая медведей. Помню, как ты тогда визжала. Я думал, оглохну. — Его взгляд потеплел.

Шарон засмеялась. Да, такое не забывается. Но сегодня их никто не потревожит. Они будут вдвоем. Всю ночь.

— Пойду приму душ. — Шарон поднялась с кровати и поспешила в ванную. О, эта жуткая ночная рубашка! Разве можно такое надеть?! Один взгляд на нее — и Грант сам умчится из спальни с криками ужаса. Но ведь они оба согласились, что она должна выглядеть как можно менее привлекательно, напомнила себе Шарон, надела рубашку, поверх нее халат и содрогнулась, увидев себя в зеркале.

Когда она вошла в спальню, Грант поднял глаза.

— Если ты засмеешься, тебе не жить, — мрачно предупредила Шарон.

— Теперь… — произнес он после некоторой паузы, — я бы сказал, теперь нам не о чем беспокоиться.

Шарон подошла к кровати, скинула халат и скользнула под одеяло, стараясь сохранять достоинство. Пусть Грант только попробует хихикнуть, думала она. Ему тогда несдобровать. Он сам окажется в этой рубашке.

Грант ушел в ванную и довольно скоро вернулся. Шарон затаила дыхание. Он сел на кровать, выключил лампу, и комната погрузилась в темноту. В ушах Шарон раздавались лишь гулкие удары ее сердца.

Грант приподнял одеяло и лег на бок, спиной к спине Шарон. Что за нелепая ситуация! — думал каждый из них. Ведь они могли бы превратить все в шутку и хорошенько посмеяться. Но нет, этого не произошло. Ничего страшного, успокаивали они себя. Вот так же они спали в палатках, когда были детьми.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Каждый раз, когда Грант начинал засыпать, он расслаблялся, шевелил то рукой, то ногой и непременно задевал Шарон. И тут же вздрагивал, будто от удара током. И опять — сна ни в одном глазу, тело напряжено от сознания того, что рядом лежит женщина.

Очень желанная женщина. Шарон. В отличие от него спавшая спокойно и будоражившая его мужское воображение, что, по мнению Гранта, было совершенно непозволительно.

Стараясь не поддаваться навязчивым мыслям и образам, Грант вспомнил Шарон восьмилетней девочкой. Тощее существо с длинными руками и ногами, веснушчатым лицом и копной кудряшек, за которые Грант ее постоянно дергал.

Но он помнил ее и другой. Он помнил мягкий взгляд ее карих глаз, смотревших на него с теплотой, шелковистые волосы, в которые хотелось зарыться лицом, улыбку, способную растопить даже айсберг. Шарон всегда была воплощением женственности, всегда влекла к себе.

И сейчас он мог бы повернуться, протянуть руку — и она оказалась бы в его объятиях. Но… нет.

Он лег на живот и уткнулся лицом в подушку. Уснуть не удавалось. Грант взглянул на часы. Половина пятого. Он поднялся, на цыпочках прошел к шкафу, потом в ванную. Одевшись, осторожно прокрался через весь дом на кухню.