Свадьба Берсерка - [5]

На ее счастье, дверь опочиваленки отворилась — и вошли две рабыни, приставленные к Забаве. В каморке тут же стало тесно, не повернуться.

Одна из баб положила на кровать рядом с Забавой ее плащ, крытый волчьими шкурами и оставленный вчера на пиру.

— Вот, принесли, — сказала Маленя. — В зале после пира сейчас прибирают, велели передать. А дай-ка я у них спрошу…

Она бросила бабам несколько слов. Те заулыбались, тут же что-то ответили.

— Радуются, что ты хозяйкой будешь, — степенно перевела бабка. — Вот и ты радуйся. Ходи горделиво, как жене ярла положено. С рабынями не якшайся, не ровня они тебе теперь…

Тут Маленя опять прикусила язык, припомнив, что она и сама рабыня. Научит сейчас девку на свою голову, выставят ее потом в рабский дом — а там и на жертву продадут.

— Что-то Рагнхильд не идет, — суетливо сказала бабка. — А ведь тут была, в женском доме. Я, когда к сестре твоей шла, ее видела.

— Как там Красава? — тихо спросила Забава.

— Известно как, — ответила Маленя. — Ярится. Я-то помню, какими словами она тебя полоскала. А теперь ярл тебя в честные жены берет, а ее — с глаз долой. У нее и вопли, и слезы градом, только что яд с клыков не капает.

— Я все в себя прийти не могу, — пожаловалась Забава.

И Маленя объявила:

— Это потому, что ты еще не утренничала. Вот сейчас рабынь пошлю, раз уж Рагнхильд не идет.

— А можно… — начала было Забава.

И осеклась. Подумала — я теперь вроде бы свободна. Невеста ярла Харальда. Неужто и сейчас будут держать взаперти? И чтобы на двор выйти, опять проситься придется?

А выпускать будут только с Рагнхильд, которая, как оказалось, и сама к Харальду в жены просилась…

— По двору пройтись хочу, — негромко сказала Забава.

И потянулась к распущенным волосам, которые, встав, так и не собрала в косу. Не до этого было. Попросила:

— Гребень бы…

Бабка Маленя что-то сказала — одна из рабынь тут же выскочила за дверь. Вторая, подхватив поднос с сундука, тоже ушла.

Что-то там у них в опочивальне случилось, подумала Маленя. Вон и деваху сюда переселили. И ярл с ней тут спал.

Но в господские дела лучше не соваться. А после вчерашнего пира — и того, что ярл утром сказал — Забава нынче тоже из господ.

Ее же дело маленькое, услужать, а не спрашивать.

Рабыни вернулись быстро. Принесли завтрак, гребень, чистой воды, чтобы ополоснуться.

Только Рагнхильд все не шла.

Забава, быстро поклевав с тарелок, с самого краешку, встала. Сунула подносы бабке и рабыням, велев есть, если хотят.

И порадовалась своей хитрости. Вот вроде бы и с рабынями не села есть — а баб да бабушку Маленю все равно накормит…

Но дверь вдруг распахнулась, и вошел Кейлев. Кинул на постель охапку тканей, что-то сказал.

— Поговорить с тобой хочет, — перевела Маленя, вставшая с кровати, едва тот вошел. — Как отец с дочерью.

Забава застыла, тревожно глядя на нового отца. Понятно, что Харальд велел ему объявить ее дочерью. Приказал, считай. Вот только что из этого выйдет?

Кейлев, надо сказать, смотрел на нее не зло. И когда заговорил, слова звучали медленно, спокойно.

— Ты теперь его дочь, и глядя на тебя, люди будут говорить — вон идет Кейлевсдоттир, — перевела Маленя. — Поэтому ты должна одеваться так, чтобы за тебя не было стыдно ни ему, ни твоим братьям, Ислейву и Болли. Он принес ткани. Сшей себе одежду. Чтобы никто не мог сказать, что дочь Кейлева одета, как рабыня.

Забава, помедлив, кивнула. Подумала — отца положено слушаться. И родного, и приемного. Зла он ей не делал, наоборот, принял в свой род…

Кейлев почему-то не уходил. Стоял, разглядывая ее. Снова заговорил.

— Твой отец говорит — он знает, что ты теперь невеста ярла, и живешь под его защитой. Но бывает, женщина не хочет что-то сказать своему мужу. И ты всегда можешь обратиться к нему. Или к его сыновьям, твоим братьям. Их имена — Ислейв и Болли. Они сделают все как надо. Как ты захочешь. Тихо, без шума.

— Это он о чем? — тревожно спросила Забава.

Кейлев, выслушав перевод Малени, тряхнул седой головой. Вскинул сжатый кулак, разогнул один палец.

— Если тебя обидит какая-то женщина, но ты не хочешь, чтобы ей сделали слишком больно. Чтобы просто поговорили.

Разогнул второй.

— Если тебе что-то сказали, и ты хочешь узнать, правда ли это.

Разогнул третий.

— Если ты хочешь что-то сделать, но не знаешь, как это делается у нас, в Нартвегре.

Старик опустил руку.

— Я поняла, — осторожно сказала Забава. — И запомню.

Они еще какое-то время разглядывали друг друга. Кейлев опять что-то сказал.

— Ты должна научиться слушаться ярла, — перевела бабка с придыханием.

И видно было, что она полностью согласна с Кейлевом.

— Твой отец помнит, какой ты была в Хааленсваге. Теперь ты другая, и это хорошо. Он советует тебе оставаться такой же — и даже стать еще послушней. Посмотри на Рагнхильд. Она держит голову так высоко, как никто. Но когда нужно, склоняется перед мужчинами так низко, как нужно, чтобы их гнев утих. Это мудрость женщины. Научись ей. И будешь жить долго и счастливо.

Забава едва успела подавить дрожь. Слова о том, чтобы склоняться перед мужиками, напомнили ей о тетке Насте. Та тоже кланялась перед дядькой Кимрятой…

Кейлев смотрел выжидающе, и Забава молча кивнула.